EXO/взято с разрешения автора/фанфик КайСэ/КайХун

[enton73]

Обзорам - читать дальше

<b>EXO</b>
<i>Фанфики</i>
<a href="http://enton73.diary.ru/p200552335.htm" target=_blank> Мадругада. Утро всегда просыпается раньше</a> (Кай/Сэхун; NC-17, романс, юмор, AU) у [L]EntonE[/L]

Оригинал
Название: Мадругада. Утро всегда просыпается раньше
Автор: Ie-rey
Пэйринг/персонажи: Кай (Ким Чонин)/О Сэхун, мимосуслики - Крис/Дио, фоном - Сухо и блондинка
Рейтинг: NC-17!кинк
Жанры: Романтика, Юмор, AU
Предупреждения: Фик ― по заявке. Кроссдрессинг ― по необходимости. Песня ― так получилось.
Размер: Миди, 25 страниц
Саммари: «…ты достаточно пьян, чтобы воспринимать превратности судьбы по-философски?
― Всё настолько плохо?»
Примечания: Мадругада (исп.) — предутреннее время, период суток, когда ночь уже отступает и вроде бы закончилась, но до восхода солнца ещё довольно времени, и не ночь, и не утро, по времени — примерно час длится. Грубо и неточно — предрассветные сумерки или час перед рассветом. Точных аналогов этому понятию в русском языке нет. Написано на эту песню - pleer.com/tracks/5862152MRBe. Перевод прилагается.

Сер­дце про­бито (пе­ревод - Ie-rey) читать дальше

Carlos Santana feat. Mana ― Corazon espinado
Сер­дце про­бито (пе­ревод - Ie-rey)

Те­бе так прос­то ме­ня убить ―
Че­рез сер­дце пу­лей на­вылет прой­ти,
Пы­та­юсь ис­це­лить­ся и за­быть,
Но ду­шу ре­жет болью, как но­жом.
Моё сер­дце про­бито нас­квозь ―
Ра­не уж и вов­се не за­жить.
Ну-ка, лю­бовь моя, сол­ги мне, ска­жи,
Что эта боль ког­да-ни­будь прой­дёт...

А-а-а, сер­дце про­бито нас­квозь,
(Так боль­но, очень боль­но мне, ма­ма!)
А-а-а, не­выно­симая боль ― те­бя лю­бить.

Так боль­но, как же боль­но, очень боль­но,
Ког­да мы у люб­ви и сер­дца в пле­ну.
Толь­ко не­воз­можно за­быть то­го, к ко­му
Приш­лось с болью по­полам лю­бовь де­лить.

А-а-а, сер­дце про­бито нас­квозь,
(Так боль­но, очень боль­но мне, ма­ма!)
А-а-а, не­выно­симая боль ― те­бя лю­бить.
А-а-а, сер­дце про­бито нас­квозь,
А-а-а, не­выно­симая боль ― те­бя лю­бить.

За­быть и не пом­нить ― боль­но,
Сер­дце кровью ис­те­ка­ет ― боль­но,
Жить сно­ва и знать, лю­бовь моя,
Что ты не со мной, ― боль­но.

Сер­дце про­бито...

* espinar име­ет до­воль­но мно­го зна­чений и смыс­ло­вых от­тенков от ра­нить или у­яз­вить до на­нес­ти сквоз­ную ра­ну или ис­ко­лоть ши­пами.

Мад­ру­гада
Ут­ро всег­да про­сыпа­ет­ся рань­ше

Ah ah ah corazon espinado
Ah ah ah como me duele el amor.

Сэ­хун ме­тал­ся от сте­ны к сте­не и пе­ри­оди­чес­ки смот­рел на ча­сы. Иног­да он при­тор­ма­живал пе­ред зер­ка­лом, поп­равлял гал­стук и одёр­ги­вал бе­зуп­речно си­дев­ший на нём пид­жак. Ещё три ми­нуты ― и воп­рос жиз­ни или смер­ти бу­дет ре­шён.

Дол­жен быть ре­шён!

Ес­ли нет, Сэ­хун ― труп. Мо­раль­но и фи­гураль­но, что, впро­чем, ещё ху­же. Сэ­хун пред­по­чёл бы быть тру­пом фи­зичес­ки, то есть, по-нас­то­яще­му. Не так стыд­но хоть бу­дет. По­кой­ни­кам во­об­ще стыд­но не бы­ва­ет.

А Сэ­хуну бы­ло че­го сты­дить­ся. В прош­лом он всег­да счи­тал­ся та­ким пра­виль­ным и скуч­ным, что его ста­вили всем в при­мер. И это не мог­ло выз­вать люб­ви у од­ноклас­сни­ков. Ко­му при­ят­но, что его срав­ни­ва­ют с ти­хим и нев­зрач­ным пар­нишкой? Да ещё и срав­не­ние вы­ходи­ло всег­да в поль­зу пос­ледне­го? Ко­неч­но, ни­кому, вот Сэ­хун и стра­дал от оди­ночес­тва и нас­ме­шек в бы­лые вре­мена. И, го­воря по чес­ти, с тех са­мых вре­мён ни­чего и не из­ме­нилось. Он по-преж­не­му ос­та­вал­ся обя­затель­ным, от­ветс­твен­ным, усид­чи­вым, тру­долю­бивым и ста­ратель­ным. В уни­вер­си­тете и на ра­боте эти ка­чес­тва це­нили, но це­нили лишь стар­шие и ру­ководс­тво, а не кол­ле­ги и од­но­кур­сни­ки. Для кол­лег Сэ­хун всё так же ос­та­вал­ся тру­дого­ликом и «ти­хим и нев­зрач­ным пар­нишкой» с веч­но опу­щен­ной го­ловой, пог­ру­жён­ным в ра­боту... Ник­то и ни­ког­да не удив­лялся то­му, что он за­дер­жи­вал­ся пос­ле учё­бы или ра­боты и про­дол­жал что-ни­будь де­лать. Или ког­да при­ходил рань­ше всех.

Дав­ным-дав­но это всё вос­при­нима­лось как неч­то ес­тес­твен­ное и обы­ден­ное.

Сей­час же в кар­ма­не его пид­жа­ка ле­жал би­лет, поз­во­ляв­ший про­вес­ти у­ик-энд в за­город­ном клу­бе. Гран­ди­оз­ная встре­ча вы­пус­кни­ков ― два дня су­щего ада.

Сэ­хун пер­вым де­лом хо­тел выб­ро­сить би­лет к чёр­ту и ни­куда не ид­ти, но пе­реду­мал пос­ле бе­седы с Кён­су ― тот ру­ково­дил от­де­лом кон­тро­ля ка­чес­тва. С точ­ки зре­ния Кён­су, Сэ­хун сво­ей не­яв­кой рас­пи­сал­ся бы в собс­твен­ном бес­си­лии что-то из­ме­нить и раз и нав­сегда до­казал бы од­ноклас­сни­кам, что он в са­мом де­ле «ти­хий и нев­зрач­ный, и ни­чего не сто­ит».

― У те­бя же есть гор­дость? ― уточ­нил Кён­су, гля­дя на Сэ­хуна, как сфинкс, с со­вер­шенно неп­ро­ница­емым ли­цом. И не по­ленил­ся вру­чить рас­пе­чат­ку с за­дани­ем на сле­ду­ющую не­делю. Гад. Но Кён­су хо­тя бы смот­рел на Сэ­хуна по-дру­гому, не как все про­чие, так что прос­тить ему по­доб­ное по­веде­ние Сэ­хун впол­не мог, как и взять со­вет на во­ору­жение. Со­вет был: «Зна­чит, иди при па­раде. Пусть уда­вят­ся, ког­да осоз­на­ют твою офи­ген­ность».

Сэ­хун пос­лушно на­ведал­ся в са­лон, при­вёл в по­рядок ли­цо и во­лосы, да­же по­пытал­ся поф­лирто­вать с мас­те­ром по ма­никю­ру, прав­да, ни­чего из это­го не выш­ло ― здо­рово ме­шала при­род­ная скром­ность Сэ­хуна. Ну и он силь­но сом­не­вал­ся в собс­твен­ной офи­ген­ности, в от­ли­чие от Кён­су.

Итак, внеш­ность он при­вёл к нуж­но­му ему зна­мена­телю, при­купил се­реб­ристо-се­рый кос­тюм, бо­тин­ки, ча­сы и оде­колон. И...

И че­го-то не хва­тало.

Пос­ле дол­гой бе­седы по те­лефо­ну с не­пос­редс­твен­ным на­чаль­ни­ком ― Кри­сом Ву ― Сэ­хун со­об­ра­зил, что при всём сво­ём па­раде он один, как перст, а та­ким он и был всег­да. И это точ­но не то, что сле­дова­ло уви­деть быв­шим его од­ноклас­сни­кам.

Сэ­хун дол­го ду­мал ― вслух по те­лефо­ну ― и поч­ти что лез на стен­ку от от­ча­яния, до­водя обыч­но спо­кой­но­го Кри­са до бе­лого ка­ления. Ду­мал так, что моз­ги то ли за­кипе­ли, то ли вос­па­лились, но при­шёл он в се­бя толь­ко пос­ле то­го, как по со­вету Кри­са доз­во­нил­ся в агентство, за­нима­юще­еся ус­лу­гами по соп­ро­вож­де­нию, и за­казал се­бе спут­ни­цу на весь у­ик-энд. И ещё ми­нут пять он за­пивал креп­ким ко­фе тот бред, что из­ла­гал по те­лефо­ну прак­ти­чес­ки в бес­созна­тель­ном сос­то­янии. Кро­шеч­ный рост, изыс­канные фор­мы, обя­затель­но блон­динка с ми­ловид­ным ли­чиком, по­хожим по фор­ме на сер­дечко...

Гос­по­ди, ну и боль­ная же у не­го фан­та­зия!

Тем не ме­нее, до при­хода блон­динки ос­та­валось две ми­нуты ров­но. Ещё пол­ча­са, что­бы ввес­ти её в курс де­ла и поп­ро­сить по­дыг­рать. Час на до­рогу, и два дня снос­но­го ада с при­ем­ле­мой тем­пе­рату­рой ско­вород­ки для под­жарки греш­ной ду­шон­ки Сэ­хуна.

― А мо­жет... ну его к чёр­ту?

Ме­лодич­ные тре­ли звон­ка по­меша­ли Сэ­хуну по­раз­мыслить на эту те­му. Он ки­нул­ся от­пи­рать дверь, а ког­да сде­лал это, по­нял, что всё пош­ло не по пла­ну. Ис­ко­мая блон­динка тор­ча­ла у лиф­та, бо­ясь по­дой­ти к две­ри, и ис­ступ­лённо ты­кала паль­цем в кноп­ку вы­зова, в не­боль­шом фойе пе­ред лиф­том, ку­да вы­ходи­ли две­ри де­сят­ка квар­тир, ора­ли три ка­ких-то не сов­сем трез­вых му­жика и ди­кой кош­кой ши­пела эф­фек­тная смуг­лая брю­нет­ка вы­да­юще­гося рос­та.

Блон­динку, ка­жет­ся, во­об­ще ник­то не за­метил, кро­ме Сэ­хуна, но, что­бы по­мочь ей, Сэ­хун дол­жен был ми­новать вы­сокую ху­дую брю­нет­ку и тро­ицу воз­буждён­ных кре­пышей. Кре­пыши нас­той­чи­во до­бива­лись рас­по­ложе­ния «прек­расной да­мы», а та, не­дол­го ду­мая, стя­нула с но­ги ту­фель­ку со­рок ка­кого-то раз­ме­ра с де­сяти­сан­ти­мет­ро­вым каб­лу­ком и мет­ко за­пули­ла ею в лоб то­му кре­пышу, что сто­ял по­даль­ше. Тот рух­нул на пол, как под­рублен­ное де­рево. Смуг­лянка изоб­ра­зила паль­ца­ми жест «по­беда», лов­ко стя­нула вто­рую «ту­фель­ку», при­цели­лась и за­пус­ти­ла в од­но­го из ос­тавших­ся му­жиков, тот умуд­рился ук­ло­нить­ся, и каб­лук тюк­нул по го­лове блон­динку. Блон­динка «рыб­кой» впор­хну­ла в ка­бину лиф­та, рас­тя­нулась на по­лу, ли­шив­шись чувств. Створ­ки мед­ленно сом­кну­лись, и пер­со­наль­ный «би­лет в свет­лое бу­дущее» Сэ­хуна от­пра­вил­ся на пер­вый этаж в гор­дом оди­ночес­тве, не счи­тая ту­фель­ки со­рок ка­кого-то раз­ме­ра на де­сяти­сан­ти­мет­ро­вом каб­лу­ке.

― Ах, ты!..

Двое по­пыта­лись скру­тить смуг­лянку, сод­рав с неё в про­цес­се лег­ко­мыс­ленную шуб­ку, ви­димо, из по­линя­лого че­бураш­ки. Чем по­линя­лее, тем до­роже, Сэ­хун это знал точ­но, ибо шеф Ву ему не раз пла­кал­ся, что ско­ро ра­зорит­ся на шуб­ках для же­ны. Стран­но, ко­неч­но. Не шуб­ки из че­бураш­ки, а шуб­ки для же­ны, ибо Крис Ву со­вер­шенно точ­но не ус­пел по­ка об­за­вес­тись суп­ру­гой.

Смуг­лянка на­вер­ня­ка осоз­на­вала сто­имость по­линя­лых че­бурашь­их ме­хов, по­это­му спо­кой­но за­ряди­ла ку­лаком в нос од­но­му «уха­жёру», а вто­рому ус­тро­ила «цо­котун», вле­пив пят­кой со всей ду­ри по нос­ку бо­тин­ка так, что то­му пред­сто­яло ска­кать на од­ной но­ге, ба­юкая дру­гую, пол­ча­са ― ми­нимум.

Смуг­лянка неб­режным дви­жени­ем от­бро­сила вы­бив­шу­юся из за­мыс­ло­ватой при­чёс­ки прядь за спи­ну, ог­ля­делась, ус­та­вилась на Сэ­хуна блес­тя­щими тём­ны­ми гла­зами, пос­ле че­го ух­ва­тила су­моч­ку за длин­ный ре­мешок, при­ложи­ла по го­лове сра­зу обо­им кре­пышам, пну­ла на хо­ду треть­его в бок и бук­валь­но бро­силась Сэ­хуну в объ­ятия, умуд­рившись зах­лопнуть дверь за со­бой и зак­рыть на за­мок.

В дверь не­мед­ленно за­коло­тили с той сто­роны.

Сэ­хун и смуг­лянка пе­рег­ля­нулись и при­жались к сте­нам по раз­ные сто­роны от две­ри, прис­лу­шива­ясь к то­му, что тво­рилось в фойе.

― Ме­ня зо­вут... Сэ­хун, ― чувс­твуя се­бя пол­ным кре­тином, пред­ста­вил­ся Сэ­хун шё­потом и ско­сил гла­за на смуг­лянку. Рез­кие и неп­ра­виль­ные чер­ты ли­ца, нос с гор­бинкой, вы­рази­тель­ные гу­бы и уп­ря­мый под­бо­родок с ямоч­кой, не свой­ствен­ной жен­щи­нам, тон­на «шту­катур­ки» на смуг­лой ко­же. Да­леко не кра­сот­ка, внеш­ность, ско­рее уж, вуль­гар­ная, но бы­ло в ней что-то... маг­не­тичес­кое, при­тяга­тель­ное.

― Чо­нин, ― то­же шё­потом от­ве­тила лю­без­ностью на лю­без­ность смуг­лянка и неб­режно про­тяну­ла Сэ­хуну ру­ку. Она чуть прик­ры­ла гла­за и плот­нее при­жалась ухом к две­ри. ― Ка­жет­ся, ухо­дят...

Сэ­хун ос­то­рож­но взял её ру­ку и тро­нул уз­ло­ватые паль­цы гу­бами. Сам не по­нял, по­чему ре­шил блес­нуть изыс­канны­ми ма­нера­ми в ев­ро­пей­ском сти­ле, но... Да и ру­ки у смуг­лянки не мог­ли пре­тен­до­вать на неж­ность и изыс­канность, ― креп­кие и силь­ные... вы­зыва­юще му­жес­твен­ные.

― Слу­шай, чу­вак, ты сду­рел, что ли? ― отоб­рав ру­ку у Сэ­хуна, спро­сила смуг­лянка уже гром­ко, про­демонс­три­ровав низ­кий и оп­ре­делён­но муж­ской го­лос. ― Ой, я те­бя умо­ляю... Хва­тит пя­лить­ся так, слов­но те­бе на го­лову вед­ро с це­мен­том уро­нили.

― Но... гм... это... ― сов­сем не со­дер­жа­тель­но по смыс­лу, за­то ём­ко в эмо­ци­ональ­ном пла­не вы­мол­вил Сэ­хун.

«Смуг­лянка» вздох­ну­ла, ос­то­рож­но про­вела по собс­твен­но­му ли­цу кон­чи­ками паль­цев, а за­тем на гла­зах у оша­рашен­но­го Сэ­хуна стя­нула с ли­ца что-то вро­де вто­рой ко­жи или тон­кой «мас­ки». Без этой мас­ки ли­цо мгно­вен­но ли­шилось да­же той ус­ловной мяг­кости, что бы­ла преж­де. И те­перь Сэ­хун уж точ­но не спу­тал бы это­го че­лове­ка с де­вуш­кой.

― Слу­шай, а ты мо­жешь об­ратно это на­цепить? ― Сэ­хун сам от се­бя не ожи­дал по­доб­ной пры­ти, но, ес­ли по­думать, у не­го ос­та­валось чуть боль­ше ча­са жиз­ни ― те­рять уж не­чего.

― А что? ― «Смуг­лянка» за­бав­но по­мор­щился и по­чесал кон­чик но­са. И, по­хоже, он нес­коль­ко оби­дел­ся, хоть и ста­рал­ся не по­давать ви­да.

― По­нима­ешь, мне нуж­на да­ма. Кровь из но­са. На у­ик-энд. Ну, что­бы все ду­мали, что...

― Что у те­бя есть де­вуш­ка? ― хмык­нул Чо­нин ― Сэ­хун вспом­нил его имя. Чо­нин бес­це­ремон­но су­нул ему мас­ку и при­нял­ся рыть­ся в дам­ской су­моч­ке.

― Ти­па то­го... А ты че­го в жен­ских шмот­ках бе­га­ешь? Не по­думай, что я хо­чу те­бя оби­деть, но это пе­ревоп­ло­щение...

― Ак­тёр я. У ме­ня ин­ди­виду­аль­ное за­дание по ак­тёр­ско­му мас­терс­тву. ― Чо­нин вы­удил из су­моч­ки связ­ку клю­чей и по­бед­но ими пог­ре­мел. ― Я жи­ву нап­ро­тив.

Сэ­хун мор­гнул. Пар­ня из квар­ти­ры нап­ро­тив он ви­дел, в луч­шем слу­чае, ра­за два и мель­ком. И оба ра­за тот боль­ше по­ходил на улич­но­го ху­лига­на, чем на... на... на зной­ную кра­сот­ку ― вот как па­ру ми­нут на­зад.

Сэ­хун без стес­не­ния уже раз­гля­дывал ли­цо Чо­нина и ти­хо по­ражал­ся. Ес­ли бы он сам не ви­дел бо­евую да­моч­ку в фойе на каб­лу­ках и с ма­ки­яжем не­дав­но, ни­ког­да в жиз­ни не по­верил бы, что вот из это­го са­мого Чо­нина мож­но сде­лать та­кую хищ­ную кра­сот­ку.

― Пос­лу­шай, но ес­ли у те­бя та­кое за­дание, то, мо­жет, вы­ручишь ме­ня? И ты мне дол­жен.

― С ка­кой это ста­ти?

― Ты вы­рубил ту де­вуш­ку у лиф­та, ког­да за­пус­тил в неё ту­фель­кой. Те­перь те­бе при­дёт­ся её за­менить ― всё по-чес­тно­му. Эй, ес­ли ты мне не по­можешь... луч­ше уж при­кон­чи. Вся­ко луч­ше, чем... ― Сэ­хун об­ре­чён­но вздох­нул.

― А пла­тить ты чем со­бира­ешь­ся? ― при­щурив­шись, спро­сил вдруг Чо­нин. ― До­пус­тим, схо­жу я с то­бой ту­да, ку­да те­бе там на­до, изоб­ра­жу из се­бя да­моч­ку. И?

― Сколь­ко нуж­но? На­лич­ных, прав­да, нет, но мо­гу че­ком, нап­ри­мер...

― Нет уж, день­ги ос­тавь се­бе, ме­ня день­ги не осо­бен­но ин­те­ресу­ют.

― И что тог­да?

― А на что ты го­тов ра­ди этой сво­ей иг­ры в слад­кую па­роч­ку?

― На всё, ― го­рес­тно вы­дох­нул Сэ­хун от от­ча­яния. Ре­пута­ция сто­ила лю­бых жертв ― ему бе­зум­но хо­телось раз и нав­сегда оту­чить всех смот­реть на не­го с до­лей пре­неб­ре­жения и счи­тать са­мым пра­виль­ным. Ну или хоть раз по­казать се­бя в ином све­те ра­ди па­ры при­ят­ных вос­по­мина­ний.

― Ну вот и от­лично, по ру­кам! ― про­си­ял Чо­нин, сца­пал Сэ­хуна за упо­мяну­тую ру­ку и по­тащил за со­бой прочь из квар­ти­ры.

― По­годи! Да ку­да... Ку­да мы?

― Ко мне. Да­ма же дол­жна быть при па­раде. Или ты пред­ла­га­ешь мне ехать в на­тураль­ном ви­де? Па­рик там, ма­ки­яж, одеж­да, туф­ли... Так те­бе нра­вят­ся блон­динки?

Сэ­хун за­пер свою квар­ти­ру, ог­ля­нул­ся на Чо­нина и гром­ко сглот­нул.

― По­жалуй, уже без раз­ни­цы.

― По­чему?

― На ми­ни­атюр­ность в тво­ём слу­чае рас­счи­тывать не при­ходит­ся.

― Ну прос­ти, уко­рачи­вать ме­ня мы не бу­дем, а на ды­бу для тво­ей рас­тяжки нет вре­мени. При­вык­нешь. ― И Чо­нин вва­лил­ся в квар­ти­ру собс­твен­ную. Сэ­хун су­нул­ся сле­дом, прик­рыл дверь и ог­ля­дел­ся. Внут­ри сме­шива­лись за­пахи све­жей де­ревян­ной струж­ки, кед­ра и сан­да­ла. Всю­ду сто­яли ве­шал­ки для все­воз­можных кос­тю­мов, под­став­ки для па­риков, ва­лялись кис­точки и ка­кие-то бан­ки и тю­бики, а ря­дом с ко­февар­кой кра­сова­лась ко­роб­ка с пре­зер­ва­тива­ми. На­поло­вину пус­тая.

Вот уж у ко­го нет проб­лем с пар­тнёр­ша­ми...

― Так что те­бе на­до, Сэ­хун?

― Ну... Что-ни­будь ми­лое, на­вер­ное, ― про­бор­мо­тал он, пот­ро­гав па­рик с пе­пель­ны­ми во­лоса­ми дли­ной до плеч.

― Прос­ти, но «ми­лое» не по ад­ре­су. Да­же с мас­кой и гри­мом в жен­ской вер­сии у ме­ня бу­дет до­воль­но вуль­гар­ная внеш­ность. Сам по­нима­ешь, тут де­лу ни­чем уж не по­можешь. Вес­талку сыг­рать я смо­гу толь­ко глу­бокой ночью и в чад­ре, как го­ворит Хи­чоль, а он в этом зна­ет толк.

Сэ­хун прис­ло­нил­ся пле­чом к ко­сяку и всмот­релся в от­ра­жение в зер­ка­ле. Он мол­ча наб­лю­дал, как Чо­нин уби­рал ос­татки гри­ма, нак­ла­дывал спе­ци­аль­ный крем и ак­ку­рат­но ле­пил свер­ху «мас­ку», нем­но­го сгла­живав­шую и смяг­чавшую чер­ты ли­ца. Свер­ху на мас­ку лёг уже впол­не обыч­ный ма­ки­яж: уме­ло под­ве­дён­ные чёр­ным гла­за, лёг­кий ру­мянец на ску­лах, ро­зовым ка­ран­да­шом ― кон­тур губ, по­том вы­зыва­юще алая по­мада. Из-за ро­зово­го кон­ту­ра гу­бы Чо­нина ста­ли го­раз­до пол­нее, чем бы­ли на са­мом де­ле. И да, Чо­нин ока­зал­ся прав на все сто ― его внеш­ность да­же в смяг­чённом ви­де ос­та­валась нас­толь­ко яр­кой и прос­той, что сло­во «вуль­гар­ная» так и нап­ра­шива­лось са­мо.

По­том Сэ­хун глу­по мор­гал, ког­да уви­дел Чо­нина без шуб­ки и платья. И сно­ва не­до­уме­вал, как мож­но так за­мас­ки­ровать ти­пич­ное муж­ское те­лос­ло­жение...

Чо­нин был ху­доща­вым и гиб­ким, но при этом с пря­мыми и ши­роки­ми пле­чами и уз­ки­ми бёд­ра­ми. Ни грам­ма ведь женс­твен­ности.

― Ты всег­да но­сишь та­кие длин­ные юб­ки и платья?

― Чу­дес­ный воп­рос, ес­ли учесть, что я впер­вые вы­шел в лю­ди в та­ком ви­де, ― с нем­но­го грус­тной са­мо­иро­ни­ей отоз­вался Чо­нин. ― У ме­ня но­ги во­лоса­тые. Но брить я их не ста­ну ни за ка­кие день­ги. Да­же ес­ли ты по­целу­ешь ме­ня в зад или дашь по пол­ной прог­рамме, и тог­да те­бе ни­чего не об­ло­мит­ся ― за­пом­ни как сле­ду­ет. Мак­си или брю­ки, о ми­ни мо­жешь за­быть.

Сэ­хун от не­ожи­дан­ности клац­нул зу­бами, ког­да спох­ва­тил­ся и осоз­нал, что пос­ле слов Чо­нина тор­чит с раз­зявлен­ным ртом па­мят­ни­ком са­мому се­бе. При­чин то­му он нас­чи­тал две: пред­ста­вил ― по­пытал­ся ― Чо­нина в ми­ни и пред­ста­вил ― по­пытал­ся ― как мож­но «дать по пол­ной прог­рамме». Пок­раснел и от­вернул­ся.

Чо­нин тем вре­менем влез в тём­но-си­нее платье с нак­ладной грудью, за­тянул по­яс и рас­пра­вил пыш­ные склад­ки на бёд­рах. Си­няя ткань кра­сиво спа­дала поч­ти до са­мого по­ла, длин­ные ру­кава скры­вали за­пястья и по­лови­ну ла­доней, ос­тавляя на ви­ду лишь кон­чи­ки паль­цев. Сэ­хун вски­нул бровь, вы­соко оце­нив вро­де бы скром­ный уз­кий вы­рез, но на са­мом де­ле этот вы­рез мог пох­вастать сме­лой глу­биной. Не хва­тало, по­жалуй...

Сэ­хун сам от се­бя не ожи­дал ни­чего по­доб­но­го, но шаг­нул к зер­ка­лу, вы­тянул из при­от­кры­той ме­тал­ли­чес­кой ко­роб­ки нит­ку жем­чу­га и зас­тегнул на шее Чо­нина. Пер­ла­мут­ро­вые круп­ные бу­сины смот­ре­лись прос­то пот­ря­са­юще на смуг­лой ко­же. Сэ­хун с ми­нуту пя­лил­ся на ре­зуль­тат, по­том сглот­нул, рас­слы­шав ти­хое фыр­чанье Чо­нина.

― Кра­сиво... ― ви­нова­то про­бор­мо­тал он и окон­ча­тель­но сму­тил­ся.

Чо­нин мол­ча на­дел туф­ли на ак­ку­рат­ных пя­тисан­ти­мет­ро­вых каб­лу­ках, наб­ро­сил на пле­чи лёг­кий чёр­ный плащ из блес­тя­щей ма­терии и под ко­нец спря­тал род­ные тём­ные во­лосы под па­риком-ка­ре. Гус­тая чёр­ная чёл­ка скры­ла его гор­дые бро­ви и ещё нем­но­го смяг­чи­ла чер­ты ли­ца зри­тель­но.

Сэ­хун оки­нул Чо­нина оце­нива­ющим взгля­дом с го­ловы до ног и об­ратно. О да, те­перь кто угод­но мог уда­вить­ся от за­вис­ти, уви­дев ря­дом с Сэ­хуном та­кую де­вуш­ку. Да, ско­рее, вуль­гар­ная и че­рес­чур яр­кая, чем эле­ган­тная и гла­мур­ная, но го­рячая и при­тяга­тель­ная.

― До­волен ос­мотром? ― хму­ро по­ин­те­ресо­вал­ся Чо­нин.

― Это... ты и в са­мом де­ле пот­ря­са­ющий ак­тёр.

― Ты сом­не­вал­ся?

― Не то что­бы... На­до ведь при­думать те­бе имя, да? ― спох­ва­тил­ся Сэ­хун. В нас­то­ящем име­ни не бы­ло ни­чего пло­хого, но вряд ли бы Чо­нин по­желал на­зывать его, при­киды­ва­ясь де­вуш­кой.

― Ли Арым, ― от­че­канил без дол­гих раз­ду­мий Чо­нин, лов­ко уце­пил­ся за ру­ку Сэ­хуна, щёл­кнул вык­лю­чате­лем и по­тащил его прочь из квар­ти­ры. ― Мы не опоз­да­ем, до­рогой?

― Неп­ре­мен­но, ведь те­бе, до­рогая, нуж­но на­учить­ся го­ворить жен­ским го­лосом.

― А не по­шёл бы кое-кто кое-ку­да и на кое-ка­кое про­дол­жи­тель­ное вре­мя?

― Поп­ро­буй фаль­цет. Кас­тра­ты нын­че не в мо­де, но... О-о-ой! Ка­кого чё-ё-ёр­та-а-а...

― До­рогой, я ни­чего те­бе не раз­би­ла?

― С-с-сво­лочь...

― Я то­же те­бя люб­лю, дет­ка. Так­си ты за­кажешь? Или луч­ше я?

― Ну не го­ворят де­вуш­ки глу­боким ба­рито­ном!

― Ска­жем, что я сор­вал го­лос. Бу­ду шеп­тать. До­рогой, пе­рес­тань бить се­бя ла­донью в лоб ― си­няк же бу­дет. Кто из­де­ва­ет­ся? Я из­де­ва­юсь? За так­си пла­тишь ты, кста­ти, я нын­че на ме­ли. Эй, убе­ри ла­пу с ле­вой сись­ки. Во-пер­вых, пом­нёшь; во-вто­рых, у ме­ня ам­плуа при­лич­ной де­вуш­ки из дос­той­ной семьи...

― При­лич­ная де­вуш­ка, ты се­бя в зер­ка­ле ви­дела? Да уб­рал ла­пу, уб­рал! А вот тут... Ай! ты че­го по ру­кам бь­ёшь?..


***


Чо­нин про­из­вёл фу­рор ― и это бы­ло ещё сла­бо ска­зано. В нём впе­чат­ля­ло всё: не­уве­рен­ная по­ход­ка из-за каб­лу­ков, сво­еоб­разные ма­неры, сек­су­аль­ный шё­пот, ос­ле­питель­ная улыб­ка и тя­жёлый взгляд, ко­торый на заг­ри­миро­ван­ном ли­це ка­зал­ся страс­тным и пыл­ким.

Чес­тно го­воря, Сэ­хуна это по­радо­вало, по­тому что он ни­ког­да не умел тол­ком об­щать­ся с быв­ши­ми од­ноклас­сни­ками. Ещё он точ­но знал, что не про­дер­жится и трёх ми­нут в ка­кой-ни­будь бес­смыс­ленной бе­седе. Не по­тому, что глу­пый или да­же стес­ни­тель­ный, а по­тому, что об­щих тем у не­го ни­ког­да не во­дилось ни с кем из клас­са. И Чо­нин в ви­де Арым спа­сал его от этих не­нуж­ных бе­сед.

На Сэ­хуна все пар­ни смот­ре­ли как на вра­га го­сударс­тва но­мер один и грыз­ли ног­ти в ожи­дании, ког­да же он со­из­во­лит отой­ти от «сво­ей оча­рова­тель­ной спут­ни­цы».

― Толь­ко поп­ро­буй, ― сквозь зу­бы про­рычал Чо­нин, креп­ко ух­ва­тив его за ру­ку и дёр­нув к се­бе. ― Прос­нёшь­ся и не­дос­чи­та­ешь­ся кое-че­го ― я те­бе это га­ран­ти­рую.

― Я не ви­новат, что у пар­ней на те­бя та­кая ре­ак­ция. Ну... ког­да ты в та­ком гри­ме.

― В этом не толь­ко грим ви­новат, ― на миг пом­рачнел Чо­нин.

― А, да, точ­но. И ещё ты от­личный ак­тёр. Поп­ро­буй иг­рать по­хуже ― от­ста­нут.

― Не мо­гу, ― вздох­нул Чо­нин, опять опёр­ся на ру­ку Сэ­хуна и ед­ва за­мет­но по­мор­щился.

― По­чему?

― По­тому что ли­бо иг­рать на все сто, ли­бо вов­се не брать­ся.

― Что с то­бой та­кое? ― Сэ­хун уже сам под­держал Чо­нина, ког­да тот по­шат­нулся.

― Но­гу стёр, чтоб те­бя. Паль­цы жмёт. Эй, нам обя­затель­но тор­чать пря­мо тут до ут­ра? Или здесь пре­дус­мотре­ны ком­на­ты для ноч­ле­га?

― Дол­жны быть ком­на­ты...

Сэ­хун по­вёл Чо­нина к Ким Чун­мё­ну, тот как раз за­нимал­ся ор­га­низа­ци­он­ны­ми воп­ро­сами встре­чи вы­пус­кни­ков. Ком­на­ты для ноч­ле­га, по­ведал им Чун­мён, в са­мом де­ле пре­дус­матри­вались. И он вы­дал Сэ­хуну один ключ на дво­их.

― Су­дя по все­му, вам впол­не дос­та­точ­но од­ной ком­на­ты, да? ― Он ши­роко им улыб­нулся. Ра­зуме­ет­ся, Чо­нин и Сэ­хун прог­ло­тили это мол­ча. А что им ос­та­валось? К то­му же, ес­ли Сэ­хун и Чо­нин ста­ли бы нас­та­ивать на от­дель­ных ком­на­тах, то вся за­тея пош­ла бы нас­марку. В кон­це кон­цов, они соз­да­вали Сэ­хуну оп­ре­делён­ную ре­пута­цию и по­зици­они­рова­ли се­бя как па­ру с са­мого на­чала.

В ком­на­те Чо­нин с бла­жен­ным вздо­хом рух­нул в пер­вое по­пав­ше­еся крес­ло и вы­тянул но­ги.

― Чёрт, па­ра ча­сов в та­ком ви­де ― ку­да ни шло, но це­лый ве­чер... пыт­ка ка­кая-то.

― Прав­да?

― Имен­но. ― Чо­нин стя­нул туф­ли и бро­сил их Сэ­хуну. ― На­девай.

― Что?!

― На­девай, го­ворю. Бу­дешь рас­пла­чивать­ся со мной. Час­тично по­ка.

Ско­ро Сэ­хун си­дел пе­ред зер­ка­лом в платье, с па­риком на го­лове, в туф­лях с каб­лу­ками и без ма­ки­яжа. Чо­нин ус­тро­ил­ся на краю сто­ла, тро­нул паль­ца­ми его под­бо­родок, зас­та­вив вски­нуть го­лову, и ос­мотрел ли­цо.

― Неп­ло­хо... ― Сэ­хун и ска­зать ни­чего не ус­пел, как Чо­нин при­нял­ся ору­довать над его ли­цом кис­точка­ми, паль­ца­ми и ка­ран­да­шами, прих­ва­чен­ны­ми с со­бой для вос­ста­нов­ле­ния гри­ма. ― Ми­нимум уси­лий, а ка­кой ре­зуль­тат...

Чо­нин ми­зин­цем поп­ра­вил что-то на ниж­ней гу­бе Сэ­хуна и вып­ря­мил­ся. Сэ­хун ос­то­рож­но гля­нул в зер­ка­ло и чуть не сва­лил­ся на пол. Из от­ра­жения на не­го пя­лилась кра­сот­ка, до ко­торой Чо­нину бы­ло да­леко.

― Вот ко­му сле­дова­ло се­год­ня по­ражать мес­тное об­щес­тво. ― Чо­нин сла­бо улыб­нулся и про­тянул Сэ­хуну бо­кал с бе­лым ви­ном. ― Нра­вит­ся?

― Ну... да­же и не знаю, как сле­ду­ет на та­кое ре­аги­ровать... ― Сэ­хун не­уве­рен­но при­нял бо­кал и от­ме­тил, что се­бе бо­кал Чо­нин не взял.

― Те­бе ли­бо нра­вит­ся, ли­бо не нра­вит­ся.

― Ну... смот­рится кру­то. Ты не пь­ёшь?

― Я во­об­ще не пью. Кру­то ― сла­бо ска­зано. ― Чо­нин под­нялся с края сто­ла, от­ве­сил изящ­ный пок­лон и про­тянул Сэ­хуну ру­ку. Сэ­хуну хо­телось сме­ять­ся в го­лос и от ду­ши, по­тому что эти ста­ромод­ные ма­неры за­бав­ля­ли его са­мого в пер­вую оче­редь.

Чо­нин на­лил ему ещё ви­на и ув­лёк в шут­ли­вое валь­си­рова­ние по ком­на­те, прав­да, Сэ­хун тут же ед­ва не на­вер­нулся с каб­лу­ков. Чо­нин лов­ко под­хва­тил его и не поз­во­лил упасть, при­жав к се­бе. Нак­ладная грудь поч­ти рас­плю­щилась о грудь Чо­нина. Вряд ли Сэ­хуну по­лага­лось что-то там ощу­щать, но он ощу­щал. По­тому что во­об­ще бы­ло чер­тов­ски стран­но ед­ва сто­ять на но­гах в длин­ном платье с нак­ладной грудью, по­качи­вать­ся на каб­лу­ках, от­ча­ян­но цеп­ля­ясь за ши­рокие пле­чи Чо­нина, при­жимать­ся к не­му, стра­дать от жа­ры в нах­ло­бучен­ном на го­лову па­рике, с тру­дом вос­при­нимать на собс­твен­ном ли­це слой гри­ма и ис­пы­тывать ка­кое-то не­понят­ное под­спуд­ное воз­бужде­ние.

― Ког­да я тай­ком брал в детс­тве ма­мину кос­ме­тику, чувс­тво­вал се­бя при­мер­но так же, ― про­бор­мо­тал Сэ­хун.

― Ты кра­сил­ся ма­миной кос­ме­тикой? ― проз­ву­чал над ухом низ­кий го­лос, стран­но мяг­кий и чуть хрип­лый. ― Не­бось, ещё и одеж­ду при­мерял?

― Иног­да. Это бы­ло ред­ко, на са­мом-то де­ле... ― Сэ­хун умолк, со­об­ра­зив вдруг, что имен­но он го­ворит и ко­му. Ка­жет­ся, ви­на он вы­пил боль­ше, чем сле­дова­ло, но не слиш­ком, раз до сих пор со­об­ра­жал и сто­ял на но­гах твёр­до. То есть, как раз сто­ял Сэ­хун пар­ши­во, но це­ликом и пол­ностью из-за вы­соких каб­лу­ков, а не из-за ви­на. ― Слу­шай, ты хо­чешь, что­бы я рас­пла­тил­ся с то­бой за ус­лу­гу вот так? Прос­то рас­ха­живал в баб­ских тряп­ках и гри­ме?

― Нет. ― Чо­нин не­воз­му­тимо стя­нул с не­го платье и да­же стёр сал­феткой, про­питан­ной мас­лом, грим, по­том сал­фетку ском­кал и за­пус­тил в му­сор­ную кор­зи­ну. По­пал.

― Но что же ты тог­да хо­чешь?

― Те­бе не пон­ра­вит­ся то, что бу­дет на­писа­но в че­ке, ― тон­ко улыб­нулся Чо­нин и вдруг под­та­щил Сэ­хуна к се­бе. Тот вновь ед­ва не упал, со­вер­шенно по­забыв про каб­лу­ки ― туф­ли по-преж­не­му ос­та­вались на его но­гах.

― Мо­жет, хва­тит пу­гать? Прос­то ска­жи, че­го мне бу­дет это сто­ить.

― А ты дос­та­точ­но пь­ян, что­бы вос­при­нимать прев­ратнос­ти судь­бы по-фи­лософ­ски?

― Всё нас­толь­ко пло­хо? ― ед­ва слыш­но уточ­нил Сэ­хун, ис­пу­гав­шись уже всерь­ёз.

― Ви­димо, дос­та­точ­но гра­дусов, ― по­любо­вав­шись на его ре­ак­цию, кив­нул Чо­нин и по­волок его в ван­ную.

― Хо­чешь уго­ворить ме­ня вы­писать те­бе чек на круп­ную сум­му?

― Эй, я ведь уже ска­зал те­бе, что ме­ня не ин­те­ресу­ют день­ги. ― Чо­нин не осо­бен­но ос­то­рож­но су­нул Сэ­хуна под тёп­лые струи, пред­ва­ритель­но стя­нув с не­го ру­баш­ку.

― Тог­да у ме­ня нет до­гадок. Ни од­ной, ― вздох­нул Сэ­хун, с пе­чалью изу­чая про­мок­шие брю­ки.

― Прав­да? ― На за­пясть­ях Сэ­хуна гром­ко клац­ну­ли на­руч­ни­ки, сце­пив его ру­ки на­мер­тво.

― Это за­чем? Вряд ли я ста­ну убе­гать. Да и глу­по как-то ру­шить мас­ка­рад.

― Пос­мотрим. ― Чо­нин де­лови­то рас­стег­нул на нем­но­го отс­тра­нён­ном Сэ­хуне брю­ки и снял их вмес­те с бель­ём, по­том твёр­до сжал ла­донью под пра­вым ко­леном и зас­та­вил нем­но­го под­нять но­гу. Сэ­хун пе­рево­дил воп­ро­ситель­ный взгляд с Чо­нина на собс­твен­ную ко­неч­ность и об­ратно, но по-преж­не­му ни­чего не по­нимал.

― В са­мом де­ле та­кой на­ив­ный? ― с не­до­уме­ни­ем воп­ро­сил Чо­нин.

― Ты ме­ня убить хо­чешь? Или по­мучить? А за что? Толь­ко за этот не­вин­ный мас­ка­рад в платье?

Чо­нин чуть нах­му­рил­ся, от­пустил но­гу Сэ­хуна, вып­ря­мил­ся, шаг­нул к не­му под во­ду и за­пус­тил паль­цы в мок­рые во­лосы на за­тыл­ке. Гу­бы без­жа­лос­тно смя­ло, обож­гло, опа­лило болью и ― сра­зу же ― ще­мящей неж­ностью. По­целуй не стал глу­боким, но всё рав­но иг­рал нот­ка­ми пыл­кости, нес­держан­ности, тле­ющей ярос­ти и... тер­пе­ния, по­жалуй.

И это был пер­вый по­целуй в жиз­ни Сэ­хуна.

Не то что­бы Сэ­хун меч­тал о ро­зовом си­ропе в са­хар­ном мар­ме­ладе, но, да, пы­тал­ся пред­ста­вить се­бе, ка­ким ста­нет его пер­вый раз во всех смыс­лах. По­рой Сэ­хун ка­зал­ся се­бе неп­рости­тель­но рас­пу­щен­ным ― осо­бен­но пос­ле прос­мотра пор­но. Тем не ме­нее, что и как он там се­бе ни пред­став­лял, оно ока­залось бес­ко­неч­но да­лёким от су­ровой ре­аль­нос­ти.

Чо­нин прос­то по­мучил его гу­бы, обо­шёл­ся да­же без язы­ка, а Сэ­хун чувс­тво­вал се­бя так, слов­но Чо­нин уже у не­го внут­ри ― весь и пол­ностью. Хо­тя ему не то что чувс­тво­вать, ему да­же ду­мать о та­ком не по­лага­лось.

― Зна­чит, ты всё подс­тро­ил? С са­мого на­чала? ― от­ды­шав­шись и чуть ок­ле­мав­шись, со­об­ра­зил Сэ­хун. ― Прос­то что­бы по­лучить ме­ня?

― Мне нра­вит­ся столь лес­тное мне­ние о мо­их умс­твен­ных спо­соб­ностях, ― фыр­кнул Чо­нин, об­хва­тив его ру­ками за по­яс и при­жав к се­бе. ― Ты пра­виль­но по­нял ― я хо­чу этой ночью по­лучить те­бя. И я хо­чу это­го до­воль­но дав­но.

― С тех пор, как я по­селил­ся в той квар­ти­ре, нап­ро­тив те­бя? ― до­гадал­ся Сэ­хун. ― Но как? Ты всё подс­тро­ил? И да­же...

― Не ль­сти мне. Те­бя пос­лу­шать, так я и эту ве­черин­ку зап­ла­ниро­вал. Всё ку­да про­ще ― я прос­то быс­тро со­об­ра­жаю и умею ис­поль­зо­вать лю­бую си­ту­ацию с вы­годой, ес­ли че­го-ни­будь хо­чу. Ни­чего я не подс­тра­ивал ― всё са­мо со­бой сло­жилось. Да и глу­по бы­ло бы ще­голять пе­ред то­бой в столь неп­ригляд­ном ви­де, учи­тывая, что я со­бирал­ся те­бя по­лучить, а не соб­лазнять в ви­де дев­чонки.

― Всё рав­но у те­бя и не выш­ло. Соб­лазнить, ― про­бор­мо­тал Сэ­хун, с ин­те­ресом наб­лю­дая, как Чо­нин пы­та­ет­ся из­ба­вить­ся от ос­татков мок­рой одеж­ды и од­новре­мен­но при­жать к се­бе Сэ­хуна. Эти при­жима­ния по-преж­не­му тре­вожи­ли лёг­ким чувс­твом воз­бужде­ния, смут­но­го и не­яр­ко­го, но впол­не от­чётли­вого. ― По­чему ты ду­ма­ешь, что у те­бя всё по­лучит­ся?

― По­тому что те­бе де­вать­ся не­куда. ― Чо­нин по­дёр­гал за цепь на­руч­ни­ков и вы­рази­тель­но вски­нул бро­ви. Мок­рая чёл­ка све­шива­лась до са­мых глаз, так что Сэ­хун не уви­дел иг­ру бро­вей, но до­гадал­ся, что она бы­ла. ― Ну и что ты сде­ла­ешь? Как во­об­ще смо­жешт мне по­мешать по­лучить те­бя?

Он вздох­нул и грус­тно спро­сил:

― Бу­дет боль­но?

Ве­ро­ят­но, Чо­нин мень­ше все­го ожи­дал ус­лы­шать неч­то по­доб­ное, по­тому что гром­ко фыр­кнул и ти­хо зас­ме­ял­ся.

― Что?

― Ни­чего. Это всё, что те­бя сей­час бес­по­ко­ит?

― Ну... ― Сэ­хун упёр­ся ла­доня­ми в грудь, где соб­лазни­тель­но блес­те­ли проз­рачные кап­ли на смуг­лой ко­же. ― Ты вро­де сим­па­тич­ный, да­же в де­вуш­ку при силь­ном же­лании пе­ре­одеть мож­но. А ещё ты вро­де как мне по­мога­ешь, прав­да, я уже и не рад, что сю­да по­ехал, но... Я слег­ка... то есть... нем­но­го под гра­дусом, а это рас­кре­поща­ет. На­вер­ное. Ну вот, то есть...

― Ты за­был о са­мом глав­ном, ― за­кусив гу­бу, под­ска­зал Чо­нин и пос­мотрел ку­да-то в сто­рону ― он яв­но ста­рал­ся сдер­жать улыб­ку.

― О чём это я за­был?

― Гм... о том, что у те­бя сто­ит, во­об­ще-то.

Сэ­хун по­шире рас­крыл гла­за.

― Вот чёрт... ― Пре­датель­сткий удар от­ту­да, от­ку­да не жда­ли.

Он изо всех сил ду­мал о неп­ри­ят­ных ве­щах, но это не по­мога­ло, на­водя на нес­коль­ко пу­га­ющие пред­по­ложе­ния. Рань­ше Сэ­хун счи­тал се­бя од­но­любом, не­чувс­тви­тель­ным и не­чувс­твен­ным, хо­лод­ным и до­воль­но без­различ­ным к де­вуш­кам. И по­лагал, что прос­то ему ра­но, или он не встре­тил нуж­но­го че­лове­ка. Пор­но он смот­рел, но в боль­шинс­тве слу­ча­ев на­ходил его за­бав­ным, а воз­бужде­ние ис­пы­тывал, ког­да смот­рел на трой­нич­ки. И пря­мо сей­час, ког­да смот­рел на Чо­нина в ос­татках мок­рой одеж­ды.

А ещё Сэ­хуну не бы­ло страш­но. Ни ка­пель­ки. Чо­нин вы­зывал лёг­кие опа­сения сво­им жгу­чим взгля­дом, но эти опа­сения не име­ли ни­чего об­ще­го со стра­хом или от­вра­щени­ем. Сэ­хун тер­пе­ливо раз­би­рал­ся в собс­твен­ных чувс­твах, по­ка не осоз­нал: он опа­сал­ся, что ра­зоча­ру­ет Чо­нина, ока­жет­ся «мень­ше» воз­ло­жен­ных на не­го ожи­даний, не оп­равда­ет их...

Он опа­сал­ся, что не пон­ра­вит­ся Чо­нину. Это уби­вало.

В кон­це кон­цов, Сэ­хун имел пол­ное пра­во на не­кото­рое вол­не­ние, ведь он... это был пер­вый раз. С од­ной сто­роны, пер­во­му ра­зу по­лага­лось быть за­поми­на­ющим­ся и гран­ди­оз­ным, с дру­гой сто­роны, на прак­ти­ке всег­да слу­чались нак­ладки, при­водив­шие к про­валу.

Чёрт возь­ми. По­тому что Сэ­хун всё-та­ки на­де­ял­ся на пер­вый раз с де­вуш­кой. Осо­бен­но ― в све­те дет­ских вос­по­мина­ний и по­пыток при­мерить ма­мину одеж­ду.

― Боль­но не бу­дет, ― по­обе­щал Чо­нин, при­тянув его к се­бе и вновь по­цело­вав. Лас­кал гу­бы ― мяг­ко, неж­но, уве­рен­но, жёс­тко и опас­но, что­бы опять вер­нуть­ся к неж­но и мяг­ко. ― У нас це­лая ночь впе­реди. Вре­мени дос­та­точ­но, что­бы сде­лать всё так, как на­до.

― А по­том? Это­го бу­дет дос­та­точ­но, что­бы рас­пла­тить­ся?

― Мне нра­вит­ся твоё спо­кой­ствие. Да.

― А на­руч­ни­ки?

― По­будут на те­бе.

― Да­же ес­ли я дам сло­во, что не бу­ду соп­ро­тив­лять­ся?

Чо­нин по­мотал го­ловой и тро­нул паль­ца­ми вен­тиль. Во­да из тёп­лой ста­ла прох­ладной, зас­та­вив Сэ­хуна за­шипеть.

― Хо­лод­но же...

― У ме­ня го­рячая кровь ― мне всег­да жар­ко. Я те­бя сог­рею.

― А ес­ли мне не пон­ра­вит­ся? А ес­ли...

― Да­вай ты бу­дешь па­нико­вать пос­ле, а не до?


***


Сэ­хун поч­ти весь день нас­лаждал­ся об­щес­твом яр­кой «Ли Арым», за­щищав­шей его от дол­гих бе­сед с од­ноклас­сни­ками. Нас­лаждал­ся ис­клю­читель­но по­тому, что боль­шую часть вре­мени си­дел в удоб­ном мяг­ком крес­ле и пил ко­фе с пи­рож­ны­ми. Чо­нин не­тороп­ли­во по­тяги­вал мо­лоч­ный кок­тей­ль и вре­мя от вре­мени бро­сал на Сэ­хуна вни­матель­ные взгля­ды из-под гус­тых рес­ниц. Сэ­хун га­дал, нак­ладные рес­ни­цы или род­ные.

― Мне не нра­вят­ся чёр­ти­ки в тво­их гла­зах, ― ед­ва слыш­но за­явил он, чуть по­дав­шись впе­рёд и не­воль­но по­мор­щившись.

― Они те­бе ме­рещат­ся. Плод тво­его во­об­ра­жения ― и толь­ко.

Сэ­хун не на­шёл­ся с от­ве­том и про­мол­чал, от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла и ус­та­вил­ся на Чо­нина в упор. То­го столь прис­таль­ное вни­мание не сму­щало ― он про­дол­жал пить кок­тей­ль и пе­ри­оди­чес­ки рас­тя­гивать в на­халь­ной улыб­ке яр­кие от алой по­мады гу­бы. Пол­ные и твёр­дые гу­бы, что ночью ос­та­вили на свет­лой ко­же Сэ­хуна сот­ню сле­дов. При­ят­ные на вкус и на ощупь гу­бы ― это Сэ­хун от­ри­цать не мог. Ему од­них по­целу­ев Чо­нина хва­тило на­кану­не, что­бы ощу­тить при­сутс­твие Чо­нина пре­дель­но ре­алис­тично ― дос­та­точ­но, что­бы те­ло с тру­дом ему под­чи­нялось и ре­аги­рова­ло на Чо­нина воп­ре­ки его во­ле.

Сэ­хун пом­рачнел, за­метив не­умо­лимо приб­ли­жа­ющу­юся груп­пу од­ноклас­сни­ков, яв­но го­рев­ших же­лани­ем расс­про­сить его с прис­трас­ти­ем о жиз­ни и дос­ти­жени­ях. Хвас­тать бы­ло не­чем, раз­ве толь­ко Чо­нином, да и то ― от­но­ситель­но.

― Вот чёрт же...

― Хм... ― Чо­нин улыб­нулся хищ­но и пу­га­юще. Сэ­хун и пик­нуть не ус­пел, как его пой­ма­ли за гал­стук и уве­рен­но под­тя­нули бли­же, как на ар­ка­не. Че­рез три се­кун­ды Чо­нин за­нял его по­целу­ем, глу­боким и влаж­ным, ка­зав­шимся неп­ре­рыв­ным, хо­тя этот по­целуй, на са­мом-то де­ле, сос­то­ял из мно­жес­тва по­целу­ев ко­рот­ких.

Сэ­хун слег­ка при­от­крыл один глаз, что­бы убе­дить­ся ― груп­па топ­чется ря­дом, но не ос­ме­лива­ет­ся по­мешать им с Чо­нином, и они про­дол­жа­ли це­ловать­ся с упо­ени­ем, де­лая вид, что за­были нап­рочь об ок­ру­жа­ющей об­ста­нов­ке.

Груп­па од­ноклас­сни­ков про­дер­жа­лась не доль­ше де­сяти ми­нут, пос­ле че­го бла­гопо­луч­но сва­лила, так и не до­бив­шись вни­мания Сэ­хуна. Вни­мание Сэ­хуна при­над­ле­жало все­цело «Ли Арым», чем «эта са­мая Ли Арым» был весь­ма до­волен.

― За это мне то­же при­дёт­ся рас­пла­чивать­ся? ― за­дыха­ясь пос­ле по­целуя, спро­сил Сэ­хун, ед­ва об­рёл спо­соб­ность го­ворить.

― О нет, ты уже за всё рас­пла­тил­ся.

Сэ­хун с тру­дом удер­жался от горь­кой улыб­ки. Уж ко­неч­но, рас­пла­тил­ся. Ка­кой бред... Чо­нин нян­чился с ним всю ночь, вы­пол­нял все при­хоти и тща­тель­но го­товил. Лишь под са­мое ут­ро они пе­реш­ли не­пос­редс­твен­но к пол­но­цен­но­му сек­су. Чо­нин не сов­рал ― боль­но не бы­ло. Не­уди­витель­но, ес­ли под­счи­тать, сколь­ко вре­мени и сил Чо­нин уг­ро­бил на под­го­тов­ку. Не­важ­но. Ку­да боль­ше Сэ­хуна бес­по­ко­ила собс­твен­ная сущ­ность, спо­кой­но дре­мав­шая в нём все эти го­ды.

Что-то в этом, на­вер­ное, есть. В том, как в детс­тве он тас­кал ма­мину кос­ме­тику и пы­тал­ся кра­сить ли­цо. Лю­бопыт­но вот да­же, мно­гое бы из­ме­нилось, ес­ли бы его в те го­ды пой­ма­ли? Или не из­ме­нилось бы ни­чего?

― Мне в са­мом де­ле нра­вят­ся ми­ни­атюр­ные блон­динки, ― про­бор­мо­тал он без те­ни ло­гики и ка­ких-ли­бо при­чин.

― А мне ― брю­нет­ки и ры­жие. То­же ми­ни­атюр­ные, ― ве­село отоз­вался Чо­нин и эро­тич­но за­кинул но­гу на но­гу. Сэ­хун за­любо­вал­ся и спох­ва­тил­ся толь­ко че­рез па­ру ми­нут. Рух­нул на пол на ко­лени, ух­ва­тил­ся ру­ками за по­дол платья Чо­нина и рез­ко дёр­нул вниз, что­бы прик­рыть «пу­шис­тые» го­лени и ло­дыж­ки.

― Ты по­ос­то­рож­нее, что ли. Или но­си плот­ные чёр­ные чул­ки, ― про­шипел он, кое-как заб­равшись об­ратно в крес­ло.

― От них но­ги че­шут­ся, ― лег­ко­мыс­ленно по­жал пле­чами Чо­нин.

― Не от них, а от это­го тво­его «ме­ха».

― Пом­нится, ночью от это­го са­мого «ме­ха» ты был в пол­ном вос­торге.

― Те­бе по­каза­лось, ― бур­кнул Сэ­хун, нем­но­го пок­раснев. ― Тем бо­лее, я был в на­руч­ни­ках и ни­чего не мог сде­лать.

― Угу, ― кив­нул Чо­нин с на­иг­ранно-по­нима­ющим ви­дом, ― у те­бя прос­то не ос­та­лось вы­бора.

― Имен­но. ― Сэ­хун от­вернул­ся и сер­ди­то за­кусил гу­бу. Пло­хо ве­рилось, что это всё сей­час про­ис­хо­дило не с кем-то иным, а с ним ― с че­лове­ком, с ко­торым ни­ког­да и ни­чего не про­ис­хо­дило. Его жизнь шла стро­го по рас­пи­санию с мо­мен­та его рож­де­ния и до той са­мой суб­бо­ты, ког­да он встре­тил бо­евую «смуг­лянку» с пер­вым раз­ря­дом по ме­танию ту­фель. По­том ― всё пош­ло на­пере­косяк. Да­же пер­вый сек­су­аль­ный опыт по­лучил­ся у Сэ­хуна не та­ким, как у всех нор­маль­ных лю­дей.

Он вздрог­нул от не­ожи­дан­ности, ког­да Чо­нин вдруг при­кос­нулся к его ле­вому за­пястью, поп­ра­вил ман­же­ту и чуть по­тянул, что­бы спря­тать след, ос­тавший­ся от брас­ле­та на­руч­ни­ков. На­вер­ное, ему по­каза­лось, что Чо­нин кон­чи­ками паль­цев пог­ла­дил баг­ро­вые и си­ние сле­ды. Слиш­ком быс­тро, так быс­тро, слов­но Чо­нин прос­то сколь­знул по ко­же паль­ца­ми. Да, ско­рее все­го, имен­но так и бы­ло ― прос­то на миг по­каза­лось, что пог­ла­дил. Или ему хо­телось, что­бы Чо­нин пог­ла­дил, и он поз­во­лил се­бе...

Сэ­хун пос­пешно об­лизнул гу­бы и бро­сил ко­рот­кий ис­пы­тыва­ющий взгляд на Чо­нина. Спо­кой­ное ли­цо, бе­зуп­речный грим, на­халь­но-де­жур­ная улыб­ка в си­янии алой по­мады и опас­ный блеск из-под рес­ниц. Как кло­ун, пря­чущий под мас­кой нам­но­го боль­ше, чем всем ка­жет­ся.

Сэ­хун чёт­ко и яс­но осоз­нал од­но-единс­твен­ное же­лание, что не да­вало ему по­коя с той са­мой суб­бо­ты.

Он хо­тел уви­деть нас­то­яще­го Чо­нина. То­го Чо­нина, ко­торо­го в сво­ей ре­аль­нос­ти преж­де ви­дел лишь мель­ком. Без мас­ки.


***


Пос­ле па­мят­но­го у­ик-эн­да про­шёл ме­сяц. Ров­но трид­цать дней, где по­теря­лись че­тыре но­чи с ми­ни­атюр­ны­ми блон­динка­ми, две пь­яные по­тасов­ки в клу­бах, ко­торые Сэ­хун не пом­нил, а лишь про­чувс­тво­вал пос­ледс­твия, три сви­дания всле­пую ― два из них с пар­ня­ми, по­пыт­ки сло­мать здра­вый смысл и грё­зы о смуг­лой ко­же, слад­ком мо­лоч­ном шо­кола­де и яр­кой улыб­ке на соб­лазни­тель­ных гу­бах.

На ра­боте Кён­су и Крис ве­ли «хо­лод­ную вой­ну» и прин­ци­пи­аль­но друг с дру­гом не раз­го­вари­вали. Сэ­хун с без­различ­ным спо­кой­стви­ем иг­рал роль поч­то­вого го­лубя. Уди­вил­ся он все­го раз: уви­дел Кён­су в лёг­ком по­лушуб­ке из ли­няло­го че­бураш­ки, что-то ляп­нул по по­воду, а по­том на­чалась «хо­лод­ная вой­на» Кён­су и Кри­са. Кён­су боль­ше не при­ходил на ра­боту в том по­лушуб­ке, за­то Крис каж­дый день спра­шивал ад­ре­са ма­гази­нов, где про­дава­ли ме­ховую одеж­ду.

Но­мер до­маш­не­го те­лефо­на Чо­нина Сэ­хун вы­учил к кон­цу пер­вой не­дели, но поз­во­нить ос­ме­лил­ся лишь ещё од­ну не­делю спус­тя. Че­рез пять дней пос­ле че­реды звон­ков в пус­то­ту уз­нал у консь­ер­жа, что Чо­нин у­ехал.

Не съ­ехал, а прос­то у­ехал, на вре­мя, что да­вало на­деж­ду.

На что-ни­будь.

Нап­ри­мер, на то, что всё это лишь крат­ковре­мен­ное по­меша­тель­ство, и оно прой­дёт. Дол­жно прой­ти. Во вся­ком слу­чае, Чо­нин вер­нётся, ког­да Сэ­хун вос­ста­новит ду­шев­ное рав­но­весие. И ни о чём не уз­на­ет. Не уз­на­ет о бес­ко­неч­ных звон­ках, о тех глу­пос­тях, что Сэ­хун вдох­но­вён­но нёс в труб­ку, на­дик­то­вывая на ав­то­от­ветчик, не уз­на­ет о на­ив­ных и не­лепых рас­сужде­ни­ях и бес­по­мощ­ных воп­ро­сах, о прось­бах что-то по­сове­товать и на­учить с этим бо­роть­ся. По­тому что это неп­ра­виль­но. Это не мо­жет быть пра­виль­ным.

Сэ­хун за­был о ме­лочах и де­талях их встре­чи, но он пом­нил бес­ко­неч­но длин­ную ночь. Он пом­нил, ка­ким вни­матель­ным был Чо­нин, он пом­нил неж­ность и пом­нил удо­воль­ствие. Но де­ло да­же не в этом, по­тому что луч­ше все­го он за­пом­нил теп­ло, за­пах и объ­ятия. Он улы­бал­ся от тон­ко­го, поч­ти не­уло­вимо­го прив­ку­са счастья, ког­да спал в коль­це го­рячих рук, сог­ре­тый глу­боким ды­хани­ем и оку­тан­ный зной­ным аро­матом Чо­нина. По­доб­но­го чувс­тва он не ис­пы­тывал ни до это­го, ни пос­ле. И он не пом­нил, что­бы был ко­му-то ещё так силь­но ну­жен.

Трид­цать пер­вый день вы­пал на по­недель­ник, по­это­му приш­лось встать по­рань­ше и от­пра­вить­ся на учё­бу ― все­го од­на лек­ция пе­ред ра­ботой. Сэ­хун прос­нулся вов­ре­мя по бу­диль­ни­ку, не­тороп­ли­во соб­рался, на­дел кур­тку, прих­ва­тил рюк­зак и, по­нурив­шись, выб­рался в фойе. Без­различ­но ткнул паль­цем в кноп­ку и при­нял­ся гла­зеть на па­нель с ми­га­ющи­ми лам­почка­ми. Лифт ос­та­новил­ся, створ­ки ра­зош­лись в сто­роны, и Сэ­хун но­га за но­гу за­шёл в ка­бину, при­валил­ся пле­чом к сте­не в уг­лу и вздох­нул, пос­ле че­го ткнул в кноп­ку с еди­ницей.

В пос­ледний миг меж схо­дящи­мися створ­ка­ми кто-то про­тис­нулся, но Сэ­хуну бы­ло лень под­ни­мать го­лову, и он прос­то раз­гля­дывал тя­жёлые чёр­ные бо­тин­ки на риф­лё­ной по­дош­ве. На­вер­ное, во­ен­ные. Или прос­то в сти­ле «ми­лита­ри», хо­тя точ­но тя­жёлые по-нас­то­яще­му. На ле­вом шну­рок за­вяза­ли неб­режно, узел поч­ти рас­пол­зся. Сэ­хуну нес­терпи­мо хо­телось ли­бо са­мому за­вязать шну­рок по­доба­ющим об­ра­зом, ли­бо под­ска­зать вла­дель­цу бо­тин­ка и шнур­ка, что сде­лать это луч­ше сей­час.

― Из­ви­ните, ваш шну­рок...

― Что с ним?

От это­го низ­ко­го глу­боко­го го­лоса у Сэ­хуна ды­хание пе­рех­ва­тило. До бо­ли. Да­же по­яви­лась резь в гла­зах. И ста­ло страш­но.

В тот прок­ля­тый у­ик-энд он меч­тал уви­деть Чо­нина та­ким, ка­ким тот всег­да был в ре­аль­нос­ти, по­том му­чил­ся ров­но трид­цать дней, что­бы се­год­ня... уви­деть? Или это у не­го уже гал­лю­цина­ции?

Всё рав­но, по­тому что это всё так же неп­ра­виль­но, ведь да?

Он оша­рашен­но смот­рел, как вы­сокий смуг­лый па­рень опус­тился на ко­лено и за­тянул шну­рок на ле­вом бо­тин­ке. Смот­рел на пле­чи, об­ли­тые блес­тя­щей от мно­жес­тва зак­лё­пок ко­жей кур­тки, на чуть по­тёр­тые на ко­ленях джин­сы, на силь­ные ла­дони и про­вор­ные паль­цы, во­зив­ши­еся со шнур­ком, на нем­но­го скло­нён­ную го­лову с гус­ты­ми тём­ны­ми во­лоса­ми, на длин­ную чёл­ку, спа­дав­шую до са­мых глаз, на та­кую зна­комую ямоч­ку на уп­ря­мом под­бо­род­ке.

Сэ­хуну хо­телось мно­гое ска­зать, но он не мог. Зас­тыл на мес­те, ог­лу­шён­ный кок­тей­лем из ужа­са, не­дове­рия, зыб­ко­го счастья, ир­ра­ци­ональ­ной ра­дос­ти и из че­го-то ещё, в чём по­ка не уда­валось ра­зоб­рать­ся.

Чо­нин вып­ря­мил­ся и улыб­нулся точ­но так же, как в те два ко­рот­ких дня и од­ну длин­ную ночь. Сер­дце Сэ­хуна про­пус­ти­ло удар. Но бе­да не при­ходит од­на, так что за­од­но он ра­зучил­ся ды­шать.

«Бо­евая смуг­лянка» и Чо­нин нас­то­ящий от­ли­чались, как не­бо и зем­ля. И, на­вер­ное, это да­же луч­ше, что сна­чала Сэ­хун уви­дел «бо­евую смуг­лянку» ― мо­раль­но под­го­товил­ся. Нем­ножко. А за­тем вер­нулся ужас, зас­та­вив Сэ­хуна по­холо­деть с го­ловы до ног.

Ав­то­от­ветчик! Го­ри он в аду си­ним пла­менем! Чтоб его ра­зор­ва­ло!

― Ты толь­ко при­ехал?.. ― в па­нике быс­тро спро­сил Сэ­хун, да­бы вы­яс­нить, бы­ло ли у Чо­нина вре­мя на прос­лу­шива­ние со­об­ще­ний, и тут же осёк­ся, со­об­ра­зив ку­да поз­же, чем сле­дова­ло, что этим са­мым воп­ро­сом он вы­дал собс­твен­ную ос­ве­дом­лённость о де­лах Чо­нина. Гран­ди­оз­ный про­вал по всем фрон­там...

― Вер­нулся ночью, но сра­зу вы­рубил­ся. Толь­ко не го­вори, что ждёшь ме­ня в гос­ти.

Сэ­хун ус­та­вил­ся на мыс­ки собс­твен­ных бо­тинок и вздох­нул. Он не знал, что от­ве­тить. Ска­зать прав­ду, что очень ждёт? Или сов­рать и ска­зать, что Чо­нину не ра­ды бу­дут всег­да и вез­де?

Лифт ос­та­новил­ся, и Сэ­хун с ми­нуту пя­лил­ся в спи­ну ухо­див­ше­му Чо­нину. Вот ведь...

Сэ­хун поп­лёлся на учё­бу, от­му­чил­ся на лек­ции и доб­рался до офи­са вов­ре­мя. За­од­но заг­ля­нул в от­дел кон­тро­ля ка­чес­тва и по­махал хму­рому Кён­су. Тот жес­том по­доз­вал его.

― Что ду­ма­ешь? ― И Кён­су раз­вернул мо­нитор, что­бы по­казать Сэ­хуну ме­ховые по­лушуб­ки.

― Опять ли­нялые че­бураш­ки и бри­тые кро­лики? ― без осо­бо ин­те­реса уточ­нил Сэ­хун. ― Ты, прав­да, хо­чешь но­сить та­кое?

Кён­су сме­рил его убий­ствен­ным взгля­дом, зас­та­вив по­пер­хнуть­ся собс­твен­ны­ми сло­вами и за­каш­лять­ся.

― У те­бя вкус хо­роший. Прос­то ска­жи, что из это­го те­бе нра­вит­ся. На мне.

Сэ­хун об­ре­чён­но вздох­нул, по­водил кур­со­ром по стра­нич­ке и вы­делил тёп­лую кур­тку из зам­ши с пес­цо­вым во­ротом.

― Уве­рен?

― Хён, зам­ша всег­да выг­ля­дит до­рого и ши­кар­но. Уве­рен.

Кён­су за­думал­ся, по­том важ­но кив­нул.

― Спа­сибо.

Ед­ва Сэ­хун воз­на­мерил­ся сде­лать но­ги, как ока­зал­ся пой­ман за ши­ворот. Под нос ему Кён­су су­нул пап­ку.

― За­дание на не­делю. ― И он улыб­нулся так, что чер­ти в аду от за­вис­ти бы по­лопа­лись.

Приш­лось взять пап­ку и уб­рать­ся в свой за­куток, прих­ва­тив по пу­ти ко­фе из ав­то­мата. Хо­тя бы в род­ном за­кут­ке Сэ­хун мог пре­давать­ся от­ча­янию и выс­тра­ивать пла­ны по изъ­ятию из квар­ти­ры Чо­нина ав­то­от­ветчи­ка.

Не­дол­го му­зыка иг­ра­ла...

Над пе­рего­род­кой воз­никла слег­ка лох­ма­тая го­лова ше­фа. Крис Ву ка­зал­ся не­выс­павшим­ся и злым од­новре­мен­но. И смот­рел на весь бе­лый свет с та­кой от­ча­ян­ной ре­шимостью, буд­то ре­шил вдруг вер­нуть­ся в род­ную Ка­наду на­веки.

― Что ты ду­ма­ешь о пес­цах и зам­ше? ― вле­пил ему в лоб воп­ро­сом Крис.

Сэ­хун ма­шиналь­но рас­крыл рот, да­бы по­ин­те­ресо­вать­ся, по­чему это шуб­ки из ли­нялых че­бура­шек впа­ли в не­милость, но тут его осе­нило.

― Пес­цы и зам­ша ― это по-ко­ролев­ски.

― Гор­ностай ― вот это по-ко­ролев­ски, а пес­цы...

― Это по-рус­ски. Рус­ские в ме­хах луч­ше всех раз­би­ра­ют­ся. И у них им­пе­рато­ры хо­дили в пес­цах. А им­пе­рато­ры ― это нам­но­го кру­че, чем ко­роли. ― Сэ­хун вы­дал всё это, не мор­гнув гла­зом и на од­ном ды­хании. ― Опять же­не шуб­ку по­купа­ешь?

Крис пог­ля­дел на не­го с зат­равлен­ным ви­дом и уб­рёл к се­бе в ка­бинет. На­вер­ное, всё-та­ки за­кажет ту са­мую тёп­лую кур­тку из зам­ши и с пес­цо­вым во­ротом, ко­торую выб­рал Сэ­хун для Кён­су. Да уж, вот по­чему у Кри­са и Кён­су та­кие стран­ные от­но­шения всег­да бы­ли. То есть, не по­тому что шуб­ки из че­бура­шек, а по­тому что тай­ная связь. И, ка­жет­ся, им впол­не нор­маль­но. Опять же, ес­ли не счи­тать че­бура­шек и из­де­лий из них. Ну и во­об­ще, Сэ­хун ни­чего не знал на­вер­ня­ка, так что, мо­жет, ни­какой свя­зи и нет у них. У Кри­са и Кён­су. Прос­то им кур­тки оди­нако­вые нра­вят­ся. На Кён­су.

Что ж де­лать с ав­то­от­ветчи­ком? Поп­ро­сить Кён­су при­кинуть­ся те­лефо­нис­том и про­ник­нуть в квар­ти­ру Чо­нина, что­бы сло­мать те­лефон? Или луч­ше под­ка­тить к Кри­су с та­кой же прось­бой? Или са­мому за­мас­ки­ровать­ся и про­ник­нуть лич­но?

― Ты че­го не ра­бота­ешь? ― Над пе­рего­род­кой вновь по­яви­лась го­лова Кри­са.

― Ду­маю.

― О чём?

― Об ав­то­от­ветчи­ке. Как мож­но его сло­мать так, что­бы вла­делец не смог пос­лу­шать со­об­ще­ния?

― За­чем ло­мать? Дос­та­точ­но вы­нуть кас­се­ту и спря­тать или прос­то сте­реть со­об­ще­ния.

― Иди­отизм, ― бе­запел­ля­ци­он­но со­об­щил обо­им по­явив­ший­ся с дру­гой сто­роны Кён­су. ― За­чем так нап­ря­гать­ся, ес­ли мож­но прос­то на­дик­то­вать столь­ко но­вых со­об­ще­ний, что­бы плён­ка за­кон­чи­лась. Тог­да ап­па­рат сам сот­рёт ста­рые за­писи и бу­дет за­писы­вать с са­мого на­чала.

В во­царив­шей­ся ти­шине Крис и Сэ­хун мол­ча пя­лились на Кён­су, пос­ле че­го син­хрон­но вы­дали: «Ге­ни­аль­но!»

― А ка­кой объ­ём за­писи у ав­то­от­ветчи­ка? ― че­рез па­ру ми­нут за­дал воп­рос по су­щес­тву Крис.

― От­ку­да мне знать? ― Сэ­хун, хоть убей, не пом­нил, что за те­лефон сто­ял в квар­ти­ре Чо­нина.

По­ис­ки в се­ти снаб­ди­ли их по­лез­ным зна­ни­ем: «Объ­ём за­писи ав­то­от­ветчи­ков ― от од­ной ми­нуты до ста ми­нут».

― Ко­роче, ес­ли ты поз­во­нишь и про­бол­та­ешь два ча­са, это­го дол­жно хва­тить, ― ру­банув ру­кой воз­дух, по­дыто­жил Кён­су.

― Но что мне го­ворить це­лых два ча­са? ― воз­му­тил­ся Сэ­хун.

― Что угод­но. Хоть му­зыку там ставь или гром­ко фильм смот­ри. Или анек­до­ты рас­ска­зывай. Те­бе ведь важ­но сте­реть то, что там уже есть, а для это­го лю­бые средс­тва хо­роши. ― Крис снял труб­ку с те­лефо­на и тор­жес­твен­но вру­чил её Сэ­хуну. Сэ­хун ма­шиналь­но нас­ту­чал но­мер до­маш­не­го те­лефо­на Чо­нина, пос­чи­тал гуд­ки, пос­лу­шал со­об­ще­ние ав­то­от­ветчи­ка и, по­пых­тев нем­но­го, за­гово­рил:

― При­вет, это я, Сэ­хун. Ты не ду­май, я зво­ню не по­тому, что... не по­тому... То есть, это со­вер­шенно не­важ­ный зво­нок, те­бе да­же не нуж­но слу­шать со­об­ще­ние, по­тому что вряд ли я ска­жу что-то ос­мыслен­ное, то есть...

― Не му­чай­ся, я уже прос­лу­шал со­об­ще­ния, ― со­вер­шенно не­ожи­дан­но в па­узу вкли­нил­ся низ­кий го­лос, лег­ко зас­та­вив­ший Сэ­хуна за­быть о том, что лю­дям ну­жен воз­дух.

― Как... Как прос­лу­шал? К-ког­да? За­чем?

― За­тем, что ав­то­от­ветчик для то­го и ну­жен, раз­ве нет? Прав­да, я не ожи­дал, что он весь бу­дет за­бит од­ним то­бой. Чес­тно го­воря, сох­ра­нились толь­ко два пос­ледних звон­ка. Но мне при­ят­но, что ты так час­то вспо­минал обо мне.

Окончание в комментариях