Фандом: EXO
Название: Восемь детей и бонус в нагрузку
Автор: Корейский Песец
Бета: Ohm
Пейринг/персонажи: КайЛу/КайХань, СэТао/ТаоХун, child!Сухо, child!Сюмин, child!Чен, child!Бэкхён, child!Лэй, child!Крис и ЧанСу оттенками (ОТ12, короче)
Рейтинг: NC-17
Жанр: AU, романс, юмор/стёб
Предупреждения: кинки, мозговынос, кактус, Чанёль, дети
Размер: миди, 50 страниц
Примечания: Рожд.АУ. Не ищите — её нет. Я о логике. Это просто рождественская комедия... гм... абсурда. Ау-возраст героев 1) взрослых: Хань — 35, Кёнсу — 32, Чанёль — 30, Чонин — 25; 2) детей: Сэхун и Тао — 19, Крис — 14, Бэкхён — 13, Лэй и Чен — 11, Сухо и Сюмин — 3 года на двоих. Про кактус — правда (проверено на практике — не спрашивайте!)
Восемь детей и бонус в нагрузку
Восемь детей и бонус в нагрузку
Срубая тернии, сшибая звёзды,
Роняя мозги в поисках логики,
Шагая мимо обоснуя,
В муках почившего...
☆
Сэхун устало сбросил кроссовки и сел прямо на пол у входной двери.
Наплевать. Хуже быть уже не могло.
В нос ударило хвойным ароматом. Наверное, Тао добыл-таки ёлку. Или пару веток от ёлки, что тоже неплохо. Ещё бы выпал снег — хоть немного. И тогда праздничное настроение стало бы таким отчётливым, что задавило бы собой горечь и обиду.
— Что случилось?
Сэхун неохотно посмотрел на Чонина — тот опустился перед ним на корточки и попытался поймать его взгляд.
— Опять накосячил?
— Если бы... — Сэхун поник, медленно вытянул из кармана смятую бумажку и отдал Чонину. Тот развернул бумажку и быстро прочёл всё, что там было написано.
— Серьёзно?
— На розыгрыш не похоже.
— Перед Рождеством? — Чонин уточнил всё ещё недоверчиво.
Сэхун шмыгнул носом, мужественно утёрся рукавом и кивнул.
Чонин уселся на полу, скрестив ноги, в руках скомкал бумажку и обречённо вздохнул.
— Придётся пересмотреть предложение Звонкого.
Сэхун вскинул голову и встревоженно оглядел Чонина. Звонкий предлагал ему подзаработать в праздники танцами. Только не обычными, как всегда, а в стриптиз-шоу. Чонин отказался неделю назад, а теперь, выходит, ему придётся согласиться, потому что денег нет и уже не будет, ведь Сэхуна сегодня уволили. На самом деле, уволили не только Сэхуна — распустили их отдел вовсе. По распоряжению владельца компании, некоего Лу Ханя.
Вот ведь гад... Перед Рождеством. Лучше времени не нашёл.
— Проблемы? — Кухонная дверь приоткрылась, и оттуда выглянул Тао. Он мгновенно всё понял по лицу Сэхуна.
— Уже нет, — отозвался Чонин. — Я поговорю со Звонким.
— Хён, но ты ведь...
— Уймись. Ничего не случится, если я на праздниках потанцую в клубе.
Тао подошёл к ним, тоже сел на пол и взял у Чонина смятую бумажку.
— Совсем сдурел этот... Лу Хань? Перед Рождеством целый отдел расформировать к чёрту. Куда это годится?
— Уже неважно... — Сэхун вытянулся на полу, уронив голову Тао на колени, и блаженно зажмурился, когда Тао принялся перебирать его волосы пальцами.
— Может быть, я возьму пару смен сверху в порту, хён? Чтобы тебе поменьше раздеваться перед всякими ублюдками, а?
— Не нужно, — Чонин слабо улыбнулся и положил ладонь Тао на голову, — танцевать — это не контейнеры разгружать. И мне нравится танцевать.
— Угу, только танец и стриптиз — это не одно и то же, хён. — Тао подумал, потом твёрдо заявил: — Мы с Сэхуном будем заходить за тобой. Чтобы ты вовремя возвращался.
У Чонина медленно поехала вверх бровь.
— Точно! — Сэхун уселся и уткнул палец в грудь Чонину. — Будем приходить каждый раз к концу рабочего дня. Чтобы ничего не случилось.
Чонин обречённо вздохнул.
— А кто будет смотреть за Мином и Мёном?
— Ну... — Тао и Сэхун переглянулись. — Фань? Или Бэкхён с Исином могли бы...
— А вы уже научили их менять мелким подгузники?
— Ну-у-у...
— Угу, ясно. Чёрта с два, — подытожил Чонин, поднявшись на ноги. — Будете смотреть за мелкими, а возвращаться из клуба я и сам могу. Кстати, кто-нибудь вообще видел Чанёля?
— Он уже вторую неделю пытается выследить социального работника. Ну того, помнишь? Который такой глазастый, приходит заниматься музыкой со средними.
— До Кёнсу?
— Угу.
— Зачем Чанёль пытается его выследить?
— Ну так влюбился же, забыл? — развёл руками Тао.
Чонин прижал ладонь ко лбу, помотал головой и продемонстрировал ребятам наставительно вскинутый указательный палец.
— Слышать эту чушь больше не желаю. Как только этот недоделанный Ромео вернётся, вяжите придурка и сразу ко мне.
— Хён, но он же тоже хён! Как можно вязать?
— Потому что я так сказал, — отрезал Чонин. — Сэхун, проверь, чтобы средние сделали домашнее задание. Тао, поменяешь памперсы мелким.
— Почему я? — возмутился Тао. — Вчера же им менял, пусть сегодня Сэхун меняет.
— Хорошо, Сэхун, меняешь памперсы и кормишь мелочь, Тао, проверяешь домашку у средних. Накосячите — прибью.
— Мы тоже тебя любим, хён, — уныло отозвались в два голоса Тао и Сэхун.
— А ведь и не скажешь, — ехидно фыркнул Чонин, сняв с крючка тёплую куртку и натянув её на плечи. Тао тут же подал ему шапку и шарф, а Сэхун вручил свои тёплые перчатки с вязаными отворотами.
— Прямо сейчас и пойдёшь к Звонкому?
— Времени в обрез, не тянуть же с этим. Хотя бы на праздничный ужин деньги нужны. Ну и на мелких — тоже. В общем, что делать, вы знаете. Я либо вернусь через час, либо начну работать уже сегодня, тогда закончу только в четыре утра, может, раньше. Ждать меня не надо.
— Угу...
Тао запер дверь за Чонином и невольно зажмурился, ощутив прикосновения рук Сэхуна. Правда, возмущённо зашипел от неожиданности — Сэхун засунул руки ему под свитер, а руки оказались ледяными.
На самом интересном — в разгар поцелуя — в коридор выскочил Бэкхён и ядовито сообщил нарочито громким голосом:
— Кто-то из мелких нагадил мимо горшка. Вонь стоит жуткая. Кто из вас сегодня мамочка? Хватит сосаться, идите и сделайте что-нибудь.
— А сам? — сердито поинтересовался Тао, не желавший выпускать Сэхуна из рук.
— А я ещё маленький. И вообще... Чонину расскажу, что вы разврат творите на глазах у детей.
— Слушай, ты...
— Спокойно! — Сэхун повис на Тао и тронул губами его щеку, гася раздражение. — Не поддавайся на провокации. Проверь у них домашку, а я пока займусь мелкими. Эй, Бэкхён, дашь противогаз в долг?
— Ещё чего! Держи карман пошире!
— Интересно, кто из мелких засранцев всё время не попадает в горшок?
— Найдёшь и убьёшь?
— Дай мне только выяснить, кто из них так над нами издевается...
— И Чонин тебя грохнет, потому что «нельзя обижать маленьких».
— Маленьких? Да это два чудовища, которые либо жрут, либо срут. А если они не жрут и не срут, то Мён постоянно орёт, а Мин постоянно спит.
— Мне вот по приколу: как Мин умудряется спать под вопли Мёна?
Со второго этажа немедленно долетел пронзительный вопль упомянутого недавно Мёна.
— Начинается... — Сэхун обречённо закатил глаза.
— Да ладно, два младенца — это лучше, чем четыре двинутых тинэйджера, — фыркнул Тао.
— Ну да, ну да, то-то ты так старательно от младенцев отбивался.
— Ну...
— Иди уже. — Сэхун легонько тронул губами щеку Тао и сунулся к стенному шкафу, чтобы достать упаковку с памперсами.
— Я оставил там яблочное пюре, чтобы мелких покормить, — напомнил Тао, ухватившись за свитер Сэхуна.
— Угу, хорошо. Да иди уже. Чем быстрее закончим, тем быстрее... — Сэхун многозначительно замолчал, но Тао всё равно не удержался от радостной улыбки.
— Понял. Сейчас всё будет!
☆
Чонин правильно опасался — Звонкий так обрадовался его согласию поработать в клубе, что сразу выгнал на сцену, заодно ещё объявил аукцион для дамочек. Пока Чонин танцевал и медленно сбрасывал с себя одежду, дамочки орали, визжали и трясли деньгами. Победительница могла рассчитывать на ужин с Чонином и на танец с ним. Только в итоге выиграл уже слегка нетрезвый холёный парень в дорогом костюме и с бриллиантом в левом ухе. Увидев эту серьгу с бриллиантом, Чонин тут же записал парня в геи и помрачнел, поскольку заранее предвидел неприятности.
Он приглашающе распахнул дверь перед клиентом и запустил в салон, где их уже ждал накрытый стол.
Парень с серьгой в ухе рухнул в кресло, окинул Чонина неприятным оценивающим взглядом и, чуть вскинув брови, уточнил:
— Надеюсь... ик!.. танец будет с раздеванием?
Чонин плотнее сжал губы, чтобы не отвечать, хотя ответить хотелось. Как-нибудь некрасиво, грубо и оскорбительно. Потому что для него каждый его танец был особенным и неповторимым. И совершенно неважно, сколько на нём было или не было одежды, или какой она была. И именно поэтому он не любил работать в клубах, потому что он и все прочие смотрели на танцы по-разному. Точнее, все прочие вовсе не на танцы смотрели.
Парень развалился в кресле, плеснул себе вина в бокал и жестом велел Чонину начинать. Он презрительно фыркнул в ответ, подошёл к музыкальному центру и поставил диск с подходящей композицией. Под фортепианные переборы и мягкий ритм он просто двигался: традиционные шаги, вращения, раскинутые руки, плавные повороты и взмахи со сдерживаемой силой и затаённой страстью. Вообще Чонин всегда любил танцевать с огнём, сгорать в музыке, пронизывая её собой, любил гореть и после становиться серым пеплом, мёртвой золой, на время переставать быть. Ведь если горишь в танце, то словно бы проживаешь яркую, насыщенную жизнь, умираешь и возрождаешься, как феникс, в новом танце.
Сейчас он тоже горел уже полторы минуты, хотя всего лишь двигался под музыку, а не танцевал по-настоящему. Парень в кресле не сводил с него глаз и налегал на вино. Когда Чонин прикоснулся пальцами к пуговице на рубашке, бутылка опустела почти на две трети, а взор холёного парня заволокло мутной дымкой. Чонин предполагал, что тот уже перестал вообще соображать, но ответственно дотанцевал до конца. Ему сунули в руки смятые банкноты, потянулись за бутылкой, свалили её со стола, пьяно поморгали и двинули к выходу.
Чонин проводил парня с дорогой серьгой в ухе озадаченным взглядом, вернулся в гримёрку, умылся, переоделся в свою одежду и зашёл в большой зал, чтобы уйти через дверь для персонала.
Чонин спустился по схваченным ледком ступеням, обогнул мусорные баки и повернул направо. Из тёмного угла впереди выскочили четыре тени и рванули прочь. Либо воришки, либо... Чонин остановился, сделав ещё два шага. Остановился, потому что впереди кто-то лежал на пыльном асфальте. Он торопливо приблизился и моргнул, опознав недавнего парня. Правда, теперь тот не мог похвастать серьгой с бриллиантом — её просто сдёрнули с него, разорвав мочку, — обычное дело для грабителей. Светлые волосы на затылке и у виска, слева, потемнели от крови и слиплись.
— Эй... — Чонин опустился на колено и потормошил парня. Тот что-то невнятно промычал, но не поднялся и глаза не открыл. Чонин пошарил по его карманам в поисках телефона. Нашёл только служебное удостоверение с фотографией. И там было написано «Лу Хань» и в графе «возраст» красовалось тридцать пять. Вот тебе и парень... А на вид ему и тридцати не дашь. Название компании мало что говорило Чонину, зато имя он знал. Всего минута потребовалась, чтобы понять, кто такой этот Лу Хань и почему ему следовало бы гореть в аду.
Телефона у Лу Ханя при себе не оказалось, что удивляло. Или, быть может, телефон унесли грабители? Кто-то приложил этому Лу Ханю тяжёлым по башке...
— Эй!
— Ты кто? — похлопав глазами, вопросил Лу Хань у Чонина, приподнявшись на миг на локте, потом брякнулся обратно и отключился.
— Чонин!
Он выпрямился и невольно нахмурился — к нему бежали по улице Сэхун и Тао. Всё-таки решили его встретить после работы, непоседы.
— Ой, что это?
— А ты не узнаёшь?
— Тьфу! Плюнь каку. То есть, давайте бросим его тут и пойдём домой? — предложил Сэхун.
— Почему? — Тао не понял причин столь странной и необычной для Сэхуна жестокости.
— Этот му... — промчавшийся по улице автомобиль заглушил часть слова в пояснении Чонина, — ...вон уволил Сэхуна к чёртовой матери перед Рождеством.
— Что? Именно этот мудо... — Мимо протарахтел грузовик, заглушив окончание фразы Тао.
— Да. Поэтому давайте сделаем вид, что мы его не заметили, — попросил Сэхун.
Чонин сунул руки в карманы, криво улыбнулся и подождал, пока мимо проедут две машины, потом заговорил:
— У меня есть идея получше.
— Какая? — Сэхун с подозрением уставился на Чонина и моргнул.
— А пускай он расплатится за содеянное.
— Например?
— Он напился, ничего не соображает. Заберём его к себе, привяжем к кровати голым, сделаем кучу компрометирующих снимков, а потом, когда он очухается, оттянемся по полной. Поглядим, как он запоёт, когда все эти снимки попадут в сеть.
— Хён, ты такой коварный, — с осуждением подытожил Тао, но тут же кивнул: — И мы заставим его взять Сэхуна обратно на работу!
— А мне нравится эта идея, — встрепенулся Сэхун. — С «оттянуться». Работать у этого типа я больше не желаю, а вот за моральную травму пусть заплатит. Тогда взяли и поволокли?
— Осторожнее, может, что-то подложить под голову и спину?
— Да ну нафиг. Набьёт синяков — так ему и надо. Этот козёл меня уволил! Взяли за ноги и потащили!
☆
В коридор выглянули из детской спальни помятые Исин и Бэкхён. Тао и Сэхун как раз тащили мимо двери «тело».
— Ух ты, труп будете разделывать? — прищурился Бэкхён.
— Именно. — Чонин погладил его по голове. — Спать идите, утром в школу.
— Мне ко второму занятию, — упёрся Бэкхён. — Папочка, а можно мне...
— Неа. Спать. — Чонин развернул Бэкхёна носом к двери и легонько втолкнул в спальню. Исин сонно моргнул и последовал за Бэкхёном сам. Чонин аккуратно прикрыл дверь и огляделся, прикидывая, чем же связывать упившегося вусмерть Лу Ханя. Вряд ли тот в ближайшее время проснётся, конечно, но на всякий случай...
Тао и Сэхун устроили Лу Ханя на широкой кровати в комнате Чонина на втором этаже. Он хотел возмутиться сначала, но потом махнул рукой. Чёрт с ним. Просто раздеть придурка, сделать несколько горячих снимков...
Кстати, о птичках... То есть, о снимках.
— А где Чанёль?
— А нафига? — озадаченно уточнил Тао.
— А снимки кто делать будет, дурья твоя башка?
— Точно!..
Все трое лихорадочно зашарили по карманам в поисках телефонов, чтобы позвонить Чанёлю.
☆
Чанёль печально потёр ноющий после недавнего полёта с дерева копчик, вздохнул и без особой надежды навёл на узкое окно объектив любимого фотоаппарата. Тот так и норовил выскользнуть из замёрзших пальцев. Чанёль оставил фотоаппарат висеть на ремне на шее, машинально поднёс руки ко рту, активно на них подышал, потёр друг о друга и снова подышал. Краем глаза уловив движение за окном, встрепенулся, едва не рухнув вниз с дерева, опять навёл объектив фотоаппарата на окно и растянул губы в довольной улыбке.
— А вот и ты, моя прелесть... Наконец-то покончил с делами и собрался вздремнуть?
«Прелесть» Чанёля выглядела как эффектный мужчина пусть и небольшого роста, зато деликатной комплекции, с изысканным сложением, запоминающимся лицом и выразительными глазами.
Вообще это был социальный работник — преподаватель из какой-то школы, добровольно помогавший сиротам. Звали его До Кёнсу, и он занимался с Бэкхёном, Исином, Фанем и Чондэ. Впервые он появился в доме Чанёля и Чонина около месяца назад. И именно тогда Чанёль понял, что пропал.
— Да просто пригласи его куда-нибудь, — посоветовал ему как-то Чонин.
— И так открыто признаться, что я гей? Да он сбежит от меня впереди собственного визга! — паниковал Чанёль который уже день.
— Не знал, что ты планируешь всю жизнь тщательно скрывать от всех, включая потенциальных партнёров, свою ориентацию. Что-то мне подсказывает, что с визгами бегать будет отнюдь не он. — Чонин всегда был заразой и себе на уме.
— Ненавижу тебя. Аж зла не хватает!
— Тогда копи зло. Как будет хватать, так и...
— Чонин!
— Ну что? Просто скажи ему, что он тебе нравится. Сразу узнаешь ответ и не будешь сам мучиться и мучить других. Либо он пустит тебя в постель, либо удавит ко всем чертям.
— Меня смущает наличие второго варианта.
— А без риска было бы скучно жить.
— Чонин!
☆
Слова Чонина Чанёль держал в голове, но толку от них было немного, ибо в присутствии Кёнсу он терялся, заикался и резко забывал все приличные слова. Помнил исключительно неприличные, пригодные только для того, чтобы восхищённо материться на закат. И что-то подсказывало Чанёлю, что Кёнсу вряд ли оценит мат в свой адрес. Даже восхищённый.
Целых две недели Чанёль выслеживал Кёнсу, благо ещё, что на работе в декабре событий обычно немного — основная нагрузка приходилась на Рождество и Новый Год. Хотя жаль, конечно, будь месяц более насыщенным, всем стало бы полегче, потому что Чанёль зарабатывал больше всех как фоторепортёр, но зарплата у него зависела от количества принесённого в редакцию материала. Нет материала — нет денежек.
Чонин зарабатывал тоже неплохо, но у Чонина мечта — своя студия танца. И пока что-то эта мечта не спешила заключить Чонина в свои объятия. Гораздо чаще получалось выступать в клубах — из-за денег, чтобы не голодать и не мёрзнуть хотя бы. Времени на собственные тренировки, программы и выступления почти не оставалось.
Да, есть Сэхун и Тао, но оба только начали учиться в колледже. Сэхун подрабатывал курьером в какой-то крупной компании, а Тао — в порту. У Сэхуна зарплата побольше, а Тао зато приносил иногда морскую живность к столу.
Мёна и Мина они нашли месяцев восемь назад совсем крохами, а остальных подбирали в течение трёх лет в разных местах. Поначалу Чанёль и Чонин по очереди ездили с детьми в социальную службу, заполняли тьму бланков, беседовали с полицейскими и специалистами, но каждый раз им приходилось снова наведываться в управление, чтобы о них вообще вспомнили, а дети всё это время оставались у них, конечно же, потому что их с Чонином неизменно оформляли как опекунов. Когда же они пытались объяснить, что у детей нет ни родных, ни опекунов, их в сотый раз отправляли в полицию. В итоге Чанёль и Чонин махнули рукой на эту бесполезную возню — у них было не так много свободного времени, чтобы тратить его впустую.
Хорошо ещё, что детишек приняли в школу при католическом монастыре и обучали бесплатно, так что Чанёль и Чонин могли уделить время работе. Ну и старшие — Сэхун и Тао — старались им помогать по мере сил и возможностей.
Помнится, когда Сэхун приволок откуда-то здоровенного китайца, заявив, что это его парень, и они теперь будут жить — и спать тоже — вместе, Чонин и Чанёль онемели и ощутили себя поседевшими родителями. У каждого из них рыльце тоже было в пушку, просто меньше всего они ожидали подобного от всегда спокойного и доброжелательного Сэхуна. Тот ведь ещё и постоянно прикалывался по поводу пассий что Чонина, что Чанёля, шутил на тему геев, а сам...
...а сам чуть ли не за благословением явился. К Чонину.
Чанёль страдал, оскорблённый в лучших чувствах. И едва не огрел Сэхуна скалкой по голове, когда тот попросил: «Мамочка, а с тебя шикарный ужин, чтоб отметить». Потом скалкой едва не получил по башке Чонин, которого скосил приступ совершенно неуместного — с точки зрения Чанёля — хохота.
☆
Чанёль отвлёкся от воспоминаний и вновь сосредоточился на окне и «своей прелести». Ненадолго, правда, потому что в кармане завибрировал телефон. Именно в тот самый миг, когда До Кёнсу начал стягивать с себя брюки.
Телефон истошно заходился в кармане, а Чанёль боялся не то что пошевелиться, но даже сделать вдох. Он мысленно пал на колени и вознёс горячую молитву небесам о ниспослании ему благодати в виде полностью обнажённого До Кёнсу. Это укрепило бы расцветающие в груди Чанёля чувства... Ну или что там быть должно с точки зрения романтичных барышень? Бабочки? Мурашки? Табуны мурашек? Или табуны бабочек?
Хотя табуны — это ж вроде кони...
Неважно!
— Ну-у!.. — с усилием выдавил из себя Чанёль, забыв об умолкшем телефоне.
До Кёнсу медленно повернулся к окну, выпрямил руки над головой и так сладко потянулся, что брюки ещё немножко сползли с него.
Чанёль задыхался, потому что уже почти минуту обходился без воздуха вовсе.
И тут телефон вновь забился в кармане. Одновременно с тем, как Кёнсу решительно сдёрнул с себя брюки. Вместе с трусами.
Чанёль непроизвольно махнул ногами, кувыркнулся спиной вниз с дерева и обрушился на землю, сшибая все встреченные в полёте ветки. Растянувшись на пожухлой траве и уставившись в затянутое сумрачной пеленой небо, он тихо выругался, нашарил телефон в кармане и приложил к уху.
— И?
— Ромео чёртов! Где тебя ночью-то носит?
— Ты только что обломал мне такой клёвый приход... Тебе стыдно? — обречённо вопросил Чанёль у Чонина.
— Ни капельки. Дуй домой. Срочно надо сделать снимки.
— Какие снимки? — не понял Чанёль.
— Такие, которые несовершеннолетним не покажешь.
— О... — Чанёль отвёл телефон от уха, задумчиво разглядывал полминуты дисплей, приложил к уху опять и неуверенно уточнил: — А позировать ты будешь?
— Если Тао не уломаю, придётся мне.
— Тао?
— Угу. Он не разрешает, орёт тут благим матом...
Чанёль снова уставился в небо и моргнул. Попытался понять, что вообще происходит, — не смог. Даже с пятой попытки — никак.
— Что Тао не разрешает? И с каких это пор он стал с тобой спорить?
— Он не спорит. Просто не разрешает Сэхуну, хотя Сэхун тоже упёрся рогом и ни в какую...
Чанёль ошеломлённо моргнул, когда различил на фоне голос Сэхуна:
— Да ни за что! Я с ним даже в одном сортире писать не стал бы! Ноги моей в этой кровати не будет!..
— Запомни эти слова, — а это уже Тао.
— Я не в том смысле, — запротестовал Сэхун. — Ноги ему тоже вязать?
— Всё вяжи, — деловито скомандовал Тао. — И ухо надо обработать, а то ещё больше раздерём случайно.
— Чонин, что они с тобой там делают? — с ужасом прошептал Чанёль.
— Со мной? Ничего.
— Уверен? Куда они тебя привязывают? И что у тебя с ухом?
— Привязывают не меня, а жертву. Художественно. На кровати... Эй, вы ж сначала одежду снимите, а потом уже прикручивайте его! И ухо... Чёрт!
Чанёль провёл ладонью по лицу и даже пожалел, что за весь день и кружки пива не опрокинул. А ведь не мешало бы.
— Постарайся не дать кому-нибудь погибнуть. Я сейчас приеду, — пообещал он Чонину. Разбираться с проблемами лучше на месте, получив полную картину. Пока что...
...пока что Чанёль и вообразить себе не мог размах грядущей катастрофы.
☆
Чанёль застукал всю детвору, исключая Мёна и Мина, под дверью комнаты Чонина. Они дружно прилипли к щели, пихались и тихо грызлись из-за лучших мест, потому что «не видно же, а там папочка футболку снял».
Чанёль ухватил за ухо Фаня.
— Ой! Мамочка?
— Чё сказал?
— Хён?
— Угу. Что это вы тут делаете?
— Ждём, когда начнут труп разделывать, но там пока только папочка раздевается.
Чанёль подумал немного, отпустил чужое ухо, ухватил сразу в охапку Фаня, Исина и Чондэ и отволок в детскую спальню. Бэкхёна оставил на сладкое, потому что эту заразу и в ступе не утолчёшь. Чанёль вернулся к чониновской двери и полюбовался на хорошо устроившегося Бэкхёна, потом закинул мальчишку на плечо и понёс к остальным под громкие вопли.
— А ну поставь меня обратно! Что за произвол?
На шум в коридор выскочил Тао.
— Запри где-нибудь его и давай к нам. Времени в обрез, хён.
— Что значит «запри где-нибудь»? — возмутился Бэкхён и принялся активнее выдираться из рук Чанёля.
— Отдай... — Бэкхёна у Чанёля отобрал выглянувший из комнаты Чонин. Из одежды на нём только брюки и остались. Чонин подхватил Бэкхёна и понёс тем курсом, что выбрал Чанёль — в детскую спальню. — Бэкхён, мы просто мстим за Сэхуна. Ничего интересного там не будет.
— Ну да, как же, — обиженно проворчал Бэкхён, ухватившись руками за шею Чонина и притихнув.
— Лучше готовься к тому, что завтра вечером мы тебя мыть будем.
— А может, не надо?
Чанёль вздохнул и покосился на Тао, торчавшего на пороге комнаты, тот беспомощно пожал плечами. Если с Бэкхёном кто-то и мог поладить, то только Чонин. Ведь Бэкхёна они нашли позже остальных, и пока только Чонину он доверял целиком и полностью. Как они мыли Бэкхёна в первый раз — отдельная песня, но Бэкхён до сих пор питал неприязнь к процессу помывки. Ну и мыть его в отсутствие Чонина вообще не имело смысла. Это грозило укусами, царапинами, синяками и погромом в ванной.
☆
Чонин вернулся через десять минут и прикрыл дверь в комнату.
Чанёль сидел в прострации и пялился на прикрученного к кровати голого Лу Ханя.
— Вы хоть знаете, кто он? — тихо поинтересовался Чанёль со слабой надеждой на отрицательный ответ, который мог бы извинить его друга и подопечных.
— Представь себе, — ядовито отозвался Чонин и принялся расстёгивать брюки.
— Ты что делаешь?
— Раздеваюсь, а что ещё, по-твоему?
— Зачем?
— Господи! — воззвал к небесам непривычно сердитый на вид Сэхун. — Ну хён! Ну включи ж ты мозги! Этот козёл меня уволил, домогался вот к хёну в клубе, потом его то ли ограбили, то ли ещё что, а мы нашли. Ну? Редкая же удача! Сейчас ты сделаешь компрометирующие снимки, и когда он очухается, тут мы его и прижмём к ногтю.
Чанёль моргнул и подумал, что либо у него с головой проблемы, либо сбрендили все вокруг.
— Ты серьёзно?
— Хён, давай ещё домашнее видео снимем? — предложил Тао. — Если дашь мне свою камеру, я сам и...
— Отличная идея! — поддержал Сэхун. — Хён, давай камеру!
— Уймись, мы просто сделаем снимки, — похлопал Чанёля по плечу Чонин. — Ничего больше.
— А жаль, — буркнул Сэхун.
Чанёль понял, что спорить бесполезно. Все были решительно настроены и полны энтузиазма. Не каждый же день случается такой праздник.
Пока он бегал за камерой и готовился к съёмке, заодно инструктируя Тао, Чонин и Сэхун красиво прикрывали путы на ногах и руках Лу Ханя.
— Так, берём крупным планом это тело, — скомандовал Чанёль и сфотографировал обнажённого Лу Ханя, красиво разложенного на простынях общими усилиями. Тао занял наиболее удобную для съёмки позицию и включил камеру.
— Отлично! Хён, твой выход.
— Ну спасибо, — мрачно отозвался Чонин, тем не менее, полез на кровать.
— Надо какую-нибудь такую позу, такую...
— Недвусмысленную? — лениво уточнил Чонин, устраиваясь меж раскинутых ног Лу Ханя.
— Угу. Ну вот чтобы сразу первая мысль про секс, — неуклюже объяснил Сэхун.
— Достаточно просто посмотреть на Чонина, — хихикнул Чанёль и сделал новый снимок, — первая мысль всегда будет про секс.
Чонин отмолчался, а ведь ему было что сказать, если судить по мрачным огонькам в глазах.
— Хён, если решишь сниматься в кино, побрей ноги, — проворчал Тао.
— Не решу, — успокоил его Чонин. — Да и зимой с мехом теплее, знаешь ли, а летом — не так жарко.
— Зря побрил, — уставившись на свои лодыжки, печально вздохнул Сэхун. — То-то стал мёрзнуть сильнее... Имей в виду, Тао, либо мы сегодня побреем твои ножки, либо в постель я тебя больше не пущу.
— Ну Сэхун... — Тао даже забыл о камере и часто заморгал с таким видом, будто вот-вот зарыдает.
— Даже не пытайся делать эгё — на Сэхуна это не действует, — по доброте душевной подсказал Чанёль.
— Давайте вы потом решите этот вопрос, — поторопил всех Чонин. — Снимки лучше сделать, пока этот кадр не дёргается.
— Точно! Тао, стань туда вот и снимай. Чонин, прижмись ты к нему как следует, а то между ним и тобой можно ещё кого-нибудь впихнуть. Там целый Сэхун поместится.
— Но-но! — возмутился Тао. — Сэхун там точно лишний.
— Интересно, мы когда-нибудь узнаем, кто из вас кого трахает? — без особого интереса пробормотал Чанёль, наводя объектив на парочку на кровати и настраивая фокус.
— Это никого не касается.
— Спроси у мелких — они точно знают, — посоветовал Чанёлю Чонин, кончиком пальца тронул подбородок Лу Ханя, запрокидывая ему голову, и склонился к гибкой шее, обладавшей удивительной изящностью.
— Не ключицы, а произведение искусства, — цокнул языком Чанёль и сделал вместо одного снимка четыре. — Теперь ноги ему разведи пошире. Надо снять типа сам процесс.
— Тогда на обоих надо водой побрызгать, — внёс рациональное предложение Сэхун. — Вроде как капельки пота.
— Тащи воду! — кивнул Чанёль.
— Ну здорово... — копошась на кровати, проворчал Чонин.
— Ты-то чем недоволен? Спокойно лапаешь такого умопомрачительного красавца, а тот даже не сопротивляется.
— Вот именно. Прости, но я же не некрофил, а именно некрофилией сейчас и попахивает. Он же как труп почти.
— Слушай, либо у меня что-то с глазами, либо у тебя стоит, — напомнил о своём существовании Тао.
Чанёль и Чонин синхронно уставились на собственные бёдра. До Чанёля дошло, что речь точно не о нём, а Чонин плотнее прижался к бесчувственному Лу Ханю, одновременно рыкнув:
— Что-то с глазами у тебя.
— Эй, а это ничего, что ты в него членом тычешь в натуре?
— Да не тычу я!
— Но я же видел!
— Что видел? — живо заинтересовался новостями вернувшийся с водой Сэхун.
— У папочки встало на этого твоего мудо... — Продолжение фразы Тао заглушил громкий детский вопль из соседней комнаты.
— Опять Мён проснулся и хочет мишку, — с тоской объявил Сэхун.
— Давайте тогда со снимками покончим прямо сейчас. Меньше чем за полчаса я его не успокою, — подытожил Чонин. — И лучше развязать ноги этому придурку, а то мне неудобно.
— Точно-точно! Закинь одну ногу себе на плечо, кстати...
Через две минуты ноги Лу Ханя отвязали от кроватных столбиков и продолжили съёмку под детские крики.
— Сильнее прижмись к нему, хён, — скомандовал Сэхун. — Как будто... ну...
— Что?
— Как будто на всю длину засадил, — добродушно подсказал Тао.
— Эти детишки меня пугают, — сделав ещё снимок, выдохнул Чанёль и отступил назад, прикидывая варианты.
Чонин завозился на кровати, отвёл одну ногу Лу Ханя чуть в сторону, потрогал вторую, затем придвинул поближе к себе.
— Вот будет супер, если он не гей, — хихикнул Тао.
— Не обольщайся, он гей, — отозвался Чонин, ухватился за обе ноги Лу Ханя и поднял повыше.
— Откуда такая уверенность?
— Просто поверь мне на слово, потому что Сэхун-и будет резко против, если ты захочешь пощупать его бывшего работодателя, — хмыкнул Чонин, дождался нового щелчка фотоаппарата и уточнил: — Достаточно?
— Угу, одних снимков нам хватит, чтобы шантажировать беднягу до конца жизни, а если ещё и видео довести до ума... у-у-у...
— Вот и займитесь этим с Тао. — Чонин торопливо одевался под завывания Мёна. — Сэхун, привяжи ноги своего начальника обратно к столбикам, укрой одеялом и потом дуй ко мне и Мёну. Чанёль, мне нужен к полудню хотя бы один снимок. Один, но убедительный. Чтобы показать этому умнику. Думаю, будет совсем хорошо, если снимок ему покажет Сэхун.
— С огромным удовольствием! — просиял Сэхун.
Полная версия/50 страниц